Александр Пироженко - Авенир

Но не только сомнения сбивали с толку Арона – вокруг тоже начинало происходить нечто необычное. Первое, что его изумило, – конь Авенира, без седока, проскакал мимо с безумными глазами и пеной у рта. Сразу же зароились подозрения и догадки, и самая пугающая – Авенира убили те страшные твари, о которых с опаской и недоверием не один месяц гудят в Эре. Но Арон отмахнулся от этой мысли, когда обнаружил, что его собственный конь сбивается с шага и норовит остановиться. Может быть, Арон сам ощутил бы зловещую, пропитавшую воздух силу этого места, но, полный противоречивых чувств, он не мог как следует прислушаться к окружающему миру. Нарастающую панику в нем сумел задавить лишь сухой голос Рекотара, всплывший в памяти: «Проследи за магом». Конечно, это мало его успокоило, но он по крайней мере вспомнил поставленную перед ним цель.

Всего лишь проследить.

Второе, что повергло его в изумление, – ворона. Всего лишь ворона с перебитыми крыльями, барахтавшаяся на земле. Арон даже остановился и слез с коня (не забывая придерживать его за узду), чтобы рассмотреть птицу поближе. Но пожалел об этом, когда ворона, яростно перебирая короткими лапками, бросилась к нему, и, если бы он не увернулся, ударила бы его клювом в голень. Арон с отвращением ударил омерзительную птицу ногой, но это ее не остановило. Через миг, противно каркая, она атаковала его вновь. Маг увернулся и на этот раз, но теперь снял с седла свой посох, год назад полученный от Рекотара вместе со званием подмастерья. Посох был далек от тех, какие получают мастера, но с ним Арон был способен на нечто большее, чем простой ученик.

Арон до сих пор не хотел принимать с полной уверенностью толки эрских жителей и замковые разговоры о мертвецах с Севера, но время для этого пришло: ворона была мертвой… и тем не менее живой. Постовой лучник не врал возле кучки тлеющих углей.

Арон направил древко на черную птицу – и мягкий желтый язычок огня, возникнув на вершине посоха, оторвался от него и ударился в ворону, вспыхнув шаром красного пламени. Загоревшаяся птица с карканьем в последний раз набросилась на мага, но Арон, слишком напуганный такой неуничтожимой яростью, взобрался на коня и погнал его дальше, сетуя на свое любопытство. На ходу он боязливо оглянулся, ожидая, что птица каким-то образом еще может его настичь: черный маленький комок бился об землю, охваченный пламенем.

Теперь ему приходилось следить за конем. Волю животного покорить намного легче человеческой, но тоже не просто – конь мог сломаться, как игрушка, и даже умереть, если его страх станет слишком сильным.

Вскоре Арон увидел вдалеке красный свет. Различить что-нибудь подробнее пока не было возможности, кроме того, что свет постепенно перемещался.

***

Волк беспокойно рычал, то отходя от мага на несколько шагов, то прижимаясь к его ногам и мешая идти. Авенир велел ему держаться ближе, чтобы зверь не вышел за пределы сияния. На страшный рев той твари волк откликнулся пронзительным воем, вскинув морду к небу – почти скрывшемуся за птицами, которые собирались в стаю со всей равнины. Авенир, выставив посох вперед, вглядывался во тьму. Темное крупное нечто грузно подбежало и бросилось к ним, но так же, как и вороны, наткнувшись на багровые лучи, отскочило назад. Теперь, в искажающем красном освещении маг сумел рассмотреть, что перед ними массивный медведь – весь в гноящихся рваных ранах, с изуродованной мордой, разорванным носом и пустыми глазницами. Медведь остановился перед ними у самого рубежа сияния, преграждая собой дорогу. Волк, захлебываясь рычанием, рванулся вперед и сразу же застыл, не решаясь идти дальше.

– Вернись! – шепнул Авенир, и серый, пятясь, приблизился к его ноге.

Медведь с опущенной головой снова бросился на них, но, как обжегшись, отпрянул от света и стремительно откатился в сторону. Маг ободряюще потрепал волка за ухом и пошел вперед. Здесь никто не мог их остановить.

Бросаясь и резко отступая, медведь бегал вокруг мага, отыскивая место, откуда можно было бы подступиться, но все напрасно, ровное сияние не давало напасть.

Они неуклонно приближались к холмам.

Твари, вызванные больной и могучей волей, отовсюду сползались к смертельному для них сиянию. Незваный гость шел по их земле на зов, слышный лишь ему. Грязные змеи извивались и шипели у границы света, отступая и снова безуспешно кидаясь на мага, облезлые, искалеченные степные волки выли на рубиновое сияние, мертвые птицы и звери подбирались со всей равнины, с одержимостью преследуя недосягаемого для них человека. Всё вокруг шевелилось в облитой луной тьме, хрипело и булькало, кричало и стонало, издавало запахи мертвечины и разложения. Авенир не мог ни остановиться, ни замедлить шаг, в каком-то полузабытьи он нес посох дальше, к средоточию проклятия. Лишь на миг, на долю мига он осознал, что идет посреди стенающих мертвых тварей, что он окружен тенями , выжидающими только случая, чтобы наброситься на него, что эта вскипевшая вокруг него плотная чернота лишь своей мрачной нереальностью должна бы свести его с ума; а трава – та молодая трава, встретившая его в начале пути – неуловимо пожелтела и выцвела, изгложенная, испитая проклятием. Но в момент, когда нахлынули эти ощущения, зов земли возвысился до предела, и взгляд на степь, едва не возбудивший в нем ужас, вновь стал взглядом призванного – и в мертвецах он видел только теней , вторгшихся в чужой мир.

Когда в темноте появились изуродованные человеческие лица, Авенир начал подъем на первый холм. И рубин на посохе, разгораясь, превратился в маленькую красную звезду.

Очаг проклятия – нарыв на теле земли – открылся его взгляду.

Авенир делал последние шаги навстречу многоликой тьме – перед тем, как открыть дверь .

***

Все-таки конь не выдержал.

Арон ощущал, что животному скоро конец, но уже не мог остановиться. Его самого наконец настиг страх, он прочувствовал весь тягостно-мрачный воздух заколдованной степи. Там, вдали, он видел красный свет, и вскоре различил в этом сиянии человеческую фигуру, окруженную мертвецами. Несложно было догадаться, что это Авенир продвигается к черным буграм холмов. Арон лишь не понимал, каким образом маг остается невредимым в окружении мертвых. И что было делать? Поворачивать назад? Догонять мага? И то и другое казалось ему немыслимым. Арон с немым ужасом поймал себя на том, что собирается разворачивать коня. Обозлившись на самого себя за малодушие, он поскакал еще быстрее, но уже мало соображая, что делает и на какие муки себя обрекает. Когда же воля коня переломилась о непреложный приказ и он, споткнувшись, полетел на землю вместе со всадником, Арон какое-то время лежал – без сил пошевелиться, медленно осмысляя произошедшее. Конь лежал рядом, дергая ногами и крупной головой с пустыми потугами на то, чтобы подняться.