Александр Пироженко - Авенир

– Обратно ты едешь сам, – сказала она. – Арон теперь вряд ли удержится на коне, поэтому мы поедем на телеге. По прибытии в Эр я все объясню Беру…

– Не думаю, что он будет вас ждать, ему доложат обо всем намного раньше, – сказал Авенир. Все последние дни он вспоминал так же, как оправившийся больной вспоминает о лихорадке. И как будто с тех пор, как они встретились, он только теперь вообще посмотрел на нее – и это лицо было ему незнакомо и странно узнаваемо. – А насчет Арона… Не знаю, какую кару тебе нашли бы за невыполнение приказа, но сейчас ты видишь, чего избежала. Беру я скажу, что сам избавился от вас, – а я так и собирался сделать, – но Арон нашел силы преследовать меня в одиночку. Но я правда не думаю, что это вообще будет кого-то интересовать. Для Бера есть другие новости.

– Неслыханно! – возмущенно завопил Крат.

Наступал вечер третьего дня с тех пор, как уехал Авенир. Дивар с Мартином обедали и слушали горячую речь Крата о мертвых стражниках, которых совсем недавно обнаружили у глухой западной стены города. Приходилось строить удивление и кивать на все слова трактирщика.

– И подождите, – сказал он, хотя два его слушателя и не думали никуда уходить. – А Ферон, почтенный Ферон, с которым мы знакомы вот уже двадцать лет, до сих пор не найден. Страшно, в какое время живем…

– Ну и что? – поспешно перебил Дивар, не преминув за миг до того покоситься на Мартина, который в недоумении развел руками. – Он что, не мог куда-нибудь уехать, например?

Крат аж подпрыгнул, будто его укололи.

– Вот у тебя, Дивар, такая, уж прости, ненаивная физиономия, а ты притом говоришь такие вещи. Меч Ферона, кстати, нашли вместе с трупами стражников.

– Так, может, это он их?.. – сказал Дивар, рассматривая кружку.

– Ужасно, ужасно! – закричал Крат. – Только не мели подобного в этих стенах!

Дивар еще немного посидел в молчании, а потом, сославшись на то, что ему нездоровится (хотя никогда до этого не искал себе оправданий), поднялся в свою комнату и повалился на кровать. Тело действительно гудело от боли, но Дивара занимало иное. История со стражниками немало его беспокоила, пусть даже Мартин не единожды его уверял в полном отсутствии свидетелей. И что, если Ферон выжил и сейчас отлеживается где-нибудь, чтобы набраться сил и указать людям на убийц?

Вскоре в комнату вошел Мартин и сел на соседней кровати.

– Зря хмуришься, – сказал он Дивару, когда тот в ожидании пояснений вперил в него укоризненно-выжидательный взгляд. – Этой загадки я объяснить не могу. Ферона я убил первым. Нечего на меня коситься.

– Я и не кошусь, – обиделся Дивар и поскреб лысину. – Я только боюсь, как бы Крат чего не заподозрил.

– Нет, – отрезал Мартин. – Для этого нужно хоть немного ума.

После спасения Дивара Мартин практически не отходил от него. Целые дни они проводили в разговорах, часто бессодержательных, но тушующих скуку одинаковых дней. Лишь об Авенире Дивар старался не болтать, но так было всегда. Если Мартин спрашивал, Дивар отнекивался или переводил разговор на другие темы. Но и сам Мартин не особо любил говорить о себе, упомянул только, что прибыл в Эр из каких-то Нарбских окраин «с поручением в одном государственном деле». Иногда он уходил из трактира на полдня и возвращался обыкновенно злой и задумчивый.

Дивар не сказал бы, что Мартин был хорошей компанией, но и такая была лучше, чем никакая. Порой он срывался в надрывную болтливость, и это раздражало, а порой Дивар испытывал к нему небольшое отвращение – причем не к отдельным каким-то чертам его характера или поведения, а к нему в целом. Дивару приходилось подавлять это чувство, но какой-то мутный осадок все же оставался. Были у Мартина и некоторые странности: он занял еще одну комнату на втором этаже и запрещал входить в нее кому-либо, в том числе Крату и слугам. Дивару он говорил, что хранит там нечто важное, чего постороннему глазу лучше не видеть, – на что хотелось лишь дернуть плечом: мне-то какое дело, или говори до конца, или молчи. В остальном Мартин был вполне сносен. Когда Дивар спросил о нем Крата, тот как-то безразлично ответил, что Мартин в «Пьяном Коне» впервые, платит регулярно и пожаловаться не на что. Дивар перестал искать оправданий своему мелкому чувству неприязни и продолжал проводить дни в общении со своим спасителем.

Раны особенно не беспокоили: сколько он помнил себя, на нем все заживало скоро. Крат вопросов по этому поводу не задавал, приструненный Мартином, и только время от времени Дивар ловил на себе любопытный взгляд трактирщика. Но Дивару было все равно, пусть думает что хочет. Не так уж долго осталось сидеть в «Пьяном Коне»…

В город Дивар не выходил. Однажды он предпринял попытку отправиться на прогулку, но стражники у входа остановили: «Велено не выпускать». Он не стал противиться и вернулся в трактир – как-никак, а свежие раны давали о себе знать. Да и ввязываться в ссору с людьми, вынужденными ежедневно его охранять, ему не хотелось.

Крат имел обыкновение отлучаться днем, чтобы узнавать вести и слухи, бродившие по городу. В условиях восстания его, конечно, более всего интересовали те события, которые могли повлиять на дальнейшую судьбу его заведения, но не проходило и дня, чтобы Крат не рассказал чего-нибудь своим постояльцам. Чаще новости были плохие: то повесят кого-нибудь на площади, то найдут утопленника в колодце; хорошим не интересовались.

– Кажется, война на Севере заканчивается, – сказал он как-то раз, и тогда еще почти никому не было подлинно известно, правда это или нет. – Войско распускается…

Этот волнующий слух расходился по Эру вместе с новостью о коронации нового правителя Нарба.

– Кто им будет? – изумлялся Крат. – Всем известно, что у Бера нет прямых наследников… Нужно быть готовыми к новым беспорядкам.

– Я слышал, в лагерь Тандира приехал маг с волком, – добавил Мартин, разглядывая Дивара. – Нечасто такие встречаются, да?

На замковой площади разобрали виселицы – возвышенный момент коронации не мог быть осквернен их зловещим видом.

Дивару пришлось выбираться через задний двор, чтобы его не заметили стражники Азазара.

Взгляды собравшихся людей были прикованы к широкому гранитному балкону на третьем этаже Главной башни Берового замка; все знали, что именно там появятся правитель и его наследник. Дивар и Мартин не смогли протиснуться поближе к замку – душная, грязная толпа сомкнулась плотным строем – поэтому стояли немного в отдалении от основного места скопления народа, где по крайней мере можно было свободно дышать.

– На самом деле, в Эр должны были бы явиться все высокопоставленные люди Нарба, чтобы принять нового правителя и присягнуть ему в верности, – говорил Мартин. – Но в нынешних обстоятельствах, в которые сам себя загнал Бер, по-иному невозможно. Тандир, главнокомандующий Нарбским войском, должен был бы поклониться новому королю. А главное – здесь нужно присутствовать брату Бера Карвину Первому, чтобы он принял нового соправителя и разделил с ним Раздвоенный Жезл. Но сейчас, я подозреваю, Бер наденет на него корону и передаст свою часть Жезла, – и на этом все. Честно сказать, я не верю в то, что это настоящая коронация. Что-то здесь нечисто.