Александр Пироженко - Авенир

Вдруг Арон как ужаленный подскочил с земли. Он впадал в ненормальное состояние, когда всего одна мысль овладевает всем разумом (…о, да, он только проследит – это долг…).

То было начало безумия.

Он стоял неподвижно, пока ему не почудилось, что земля, наползая черными комьями, хватает его за ноги. С воплем отскочив от этого места, он схватил посох и бегом устремился туда, где виднелось ему красное сияние.

До Авенира было далеко, но вряд ли какая-то трезвая мысль уже могла остановить Арона. Околдованный, завороженный, затуманенный невидимой силой проклятия, он руководствовался в своих действиях одним побуждением, одной твердой и крепкой мыслью, и раздавалась в голове она голосом старого мага Рекотара: проследить за Авениром.

Полоса вспученных холмов была той пограничной зоной, которая разделяла два мира. За ними – полчища теней и спрессованного мрака, копошащаяся по земле обрывками истлевших жизней плоть. Авенир никогда не видел ничего подобного: тысячи и тысячи мертвых растеклись по земле, звери, птицы – все это двигалось, корчилось и стонало, теряя свои лики и обретая единый образ черного проклятия, одну волю, которая гнала их на человека с волком. Они раскрывали прогнившие, изжеванные смертью рты, клацали сломанными пастями, рыли лапами землю, – но их неистовство не достигало идущих. Вал за валом, по земле и по чужим телам они наползали, продирались ближе к человеку, рвали глотки, – но тщетно. Слепящий рубин разгорелся до того, что на тридцать шагов к магу никто не мог приблизиться. Они напирали волнами изорванных, обглоданных тел и сбивались в неразборчивые кучи, обожженные багровыми лучами. Казалось, что это сама земля кипит вокруг, мучительно исторгает из себя тех, кто должен быть храним ею веками.

Черное сердце проклятия билось здесь грязной кровью мертвых.

Авенир переставал ощущать привычный для него мир. Сквозь тела умерших он видел только тени . Высоко подняв посох, как знамя, он нес его дальше, в гущу тьмы, и тени расступались перед ним, не готовые к столкновению с призванным. Здесь голос земли истончился и ушел далеко за пределы человеческих чувств, последним наплывом отдавая магу живые силы.

И Авенир искал в темноте невидимую руку, сквозь беспорядочную массу теней он протягивал пальцы, нащупывая путь к ее повелителю, перебирал комья этого мрака в поисках одного-единственного лица – и не находил. Маг, призвавший потусторонних теней, он же – черный человек у постели Карвина Первого, не прятался в своем страшном войске – его здесь попросту не было.

Желто-зеленые волчьи глаза в последний раз окинули пространство этого мира, чтобы наконец отвернуть от него взгляд. Он вошел в очаг тьмы, в середину моря из теней , и остановился, прислушиваясь к вою из-за двери .

Арон, мокрый от бега и страха, с ужасом наблюдал за тем, как толпа мертвецов преследует Авенира. Он не мог понять, почему они его не трогают, и множество предположений в нем бессмысленно сталкивались, не приводя ни к какому итогу.

Предатель? Спаситель?

Все могло оказаться правдой. Но то, что он уже обязан Авениру жизнью, Арон осознал, когда мимо пробежала мертвая собака. Арон вцепился в посох, имея самую слабую надежду на победу в бою с таким противником, но собака лишь на секунду остановилась возле него, – так слепой прислушивается к пространству, чтобы видеть. В следующий миг она уже мчалась дальше, за таинственным красным сиянием. Мертвецы были безразличны к нему, все их внимание занимал Авенир.

Но страх этой встречи не остановил Арона. Как безумный, он бежал за странным магом с волчьими глазами.

Так же безнаказанно, не встречая сопротивления, он взобрался на высокий холм, за которым скрылся Авенир, но идти дальше не решился. Схватившись за какое-то дерево, тяжко дыша, он смотрел на открывшийся вид. Сперва Арон даже не смог разобрать, что именно видит: земля за холмами ожила, двигаясь и переливаясь в желтом лунном свете. Авенир же с волком в густом ореоле красного сияния продвигался вглубь этой жуткой копошащейся жизни. И лишь приглядевшись, с трудом веря собственным глазам, он увидел, что это такое – сотни и сотни мертвых заполнили степь и, как волны, накатывают на сияние и разбиваются, но раз за разом повторяют движение.

Арон повалился на колени. Будто издалека до него доносились вой и нечеловеческие стоны, и теперь он стал как человек, забывший о том, что давно уснул…

Авенир, разрывая пожухлую траву, нижним концом посоха начертал круг, в котором как раз помещались они с волком. В центр круга он неглубоко воткнул сам посох между собою и зверем. Маг достал из-под плаща кожаный мешочек, туго набитый камнями, и ощутил, как в тот же миг усилился напор на дверь с той стороны.

Авенир осмотрелся, чтобы убедиться, что все сделано правильно. Линия круга не была заметна человеку, но волчьи глаза хорошо различали белую непрерывную полосу пульсирующего света. Малейшего разрыва в круге хватило бы теням , чтобы достать призывающего. Уверившись в его цельности, Авенир развязал тесьму и высыпал на ладонь крупные, каждый размером с бычий глаз, красные рубины – плата призванным теням . Отзываясь на сияние посоха, камни отражали тысячи мелких багровых лучей, накаляясь и готовясь взорваться снопом слепящих искр, – маленькие звезды чужого мира. Авенир разложил каждый рубин строго по линии, на одинаковом расстоянии друг от друга, и белая линия не спеша, будто напитываясь кровью, окрасилась в багровый цвет.

Толпа мертвых всколыхнулась – это был первый порыв ветра перед бурей. Маг был уверен: они все чуют проложенный путь , они предощущают появление двери . Еще отчаяннее, яростнее, напористее они бросались на красное свечение, предчувствуя скорый конец. Все их усилия разбивались о рубиновый свет, но они уже не могли остановиться, – рука, ведущая их, дрогнула, – наплывая и разбиваясь о скалы сияния, корежа и калеча рваные тела, они делали последние усилия задержаться в чужом мире.

Здесь зов больше не достигал мага – земля отдала ему всю силу, какую он мог вынести.

Авенир сел на колени, обхватил руками волчью морду и приблизил к своему лицу.

Дверь должна открыться.

Всего один неуловимый миг, когда рубиновое сияние еще ярче полыхнуло багряным огнем – и живой, осязаемый луч проскользнул между волком и человеком. Где-то уже вдали от мира желто-зеленые глаза мага отразились в точно таких же глазах волка, и взгляд Авенира ухватил луч, мелькнувший в бездонной пропасти бесчисленных самоповторяющихся глаз-зеркал. Теряя одну реальность за другой, маг прыгнул в это желто-зеленое марево вслед за быстрым лучом.

Он летел…