Александр Пироженко - Авенир

Как-то он узнал, что деревенские мужики решили устроить Тазаровой шайке облаву. Ермил, весьма усомнившийся в успехе их внезапной затеи, все же примкнул к ним, как только ему рассказали, что их на это подвигло, – оказалось, что разбойники похитили четырнадцатилетнюю дочь Кима, когда она одна, как и всегда, вышла вечером на луг загонять домой своих и соседских овец. Вначале никто ничего не знал, велись безуспешные поиски; избитая девочка сама вернулась домой через два дня и сама обо всем рассказала отцу. Люди Тазара (которых тогда уже все в деревне знали в лицо) утащили ее в горы, где насиловали и мучили в какой-то лесной хижине, а потом просто отпустили домой, обещая скоро снова встретиться. Через день дочь Кима повесилась. Ее отец, вне себя от горя, схватил охотничий лук и отправился в горы. Его остановили друзья и предложили помощь, в итоге решили напасть на разбойников слаженно, как только те припрутся в трактир Ермила. Ким в гневе не хотел их слушать, в конце концов они остановили его силой, но потом он сам согласился, что так будет лучше. По деревне они насобирали двадцать человек – все, кто нашел в себе мужество отомстить за дочь Кима. Ермил, узнав об этом бесчинстве – он помнил Кану еще совсем маленькой – взял колун и отправился с ними. Разбойники приходили всегда по десять-пятнадцать человек, поэтому мужики рассудили, что задавят их хотя бы своим количеством. Но затея провалилась. Только Ким успел убить двух из одиннадцати пришедших – и то благодаря неожиданности и своей отчаянной ярости. Других мужиков разбойники умело скрутили и, надавав пинков, разогнали по домам, – одного Кима побили до полусмерти, но убивать тоже не стали. К Ермилу же у Тазара был разговор особый. Разбойники связали брыкавшегося трактирщика, который в запале боя чуть не расколол колуном собственную голову, и, гневно вопившего, приволокли в «Поросенка». Тазар запретил его бить. Когда же Ермил высказал ему все, что о нем думает, Тазар спокойно ему ответил, что он-де знать не знает никакую Кану, и посоветовал трактирщику впредь не принимать участия в таких разборках, иначе терпение у него, Тазара, может лопнуть. Потрепав Ермила по щеке, разбойник выразил надежду на то, что в их отношениях ничего не изменится, и, забрав своих людей, гордо покинул «Поросенка». Больше восстания не повторялись. Ким умер через несколько недель – никто не знал, от чего – от ран или от горя. Пристыженный Ермил, который не мог похвастать хотя бы синяком под глазом, и раньше не пользовался в деревне уважением, а после этого случая превратился почти в изгоя. Ни один человек прямо не высказывал ему своей неприязни, но все как-то разом утратили к нему доверие. Тазар и его люди продолжали посещать трактир. Ермил поклялся себе, что найдет способ убить Тазара.

Монеты, полученные из рук разбойников, Ермил всегда тратил глупо и бесцельно, они никак не улучшали его положения – чему очень удивлялся Тазар, думая, что трактирщик копит серебро как последний скряга, в то время как Ермил в каких-то приступах, бывало, закапывал это серебро в лесу и сам же потом не помнил, где. Лишенный семьи и не имеющий особых нужд, он готов был сознательно продешевить или поддаться мошеннику – только бы не хранить серебро у себя.

И вот теперь – господин Авенир со своим золотом! Во-первых, Ермил ощущал, что ненависть к монетам укоренилась в нем с необыкновенной силой вне зависимости от того, из чьих рук они получены, во-вторых, Тазар, прознав о таком количестве золота, сам наведается к Ермилу, и уже вряд ли будет с ним любезничать.

Проводив необычных постояльцев (особо Ермила впечатлил волк – лохматое серое страшилище, которое если и захочет укусить, то уж сразу отхватит полноги), трактирщик позвал к себе Лиза, мальчишку лет двенадцати, из крайне бедной семьи. Лиз охотно принимал обязанности полового и вообще готов был взяться за любую работу. Вообще, Ермил мог бы прибираться и сам, но ему жаль было мальчика: он давал ему несложную работу, чтобы иметь возможность подкинуть его семье несколько монет.

А пока Лиз усердно мыл полы, Ермил грыз себя мыслями о господине Авенире и проклятом Тазаре. Он не заметил, как они вошли, трое в черных плащах, – лишь когда остановились посреди зала.

Ветка переломилась под массивной лапой, Тень выглянул из укрытия на дорогу. Так и есть. Не прошло и трех часов, как отбыл Посвященный, а по его следу уже идут. Три всадника въехали в деревню и остановились у «Золотого поросенка». Тихо и быстро о чем-то переговорили и стремительно вошли в трактир.

Тень вышел из густых кустов и, больше не скрываясь, направился в сторону деревни. Оставалось только надеяться, что Ермил выдержит испытание. Другого подходящего человека все равно у Тени не было, а поиски нового займут слишком много времени.

Он не торопясь спускался с холма, а люди, завидев его, с воплями разбегались по домам. Сразу трактирщика не убьют. Главное – появиться вовремя.

А Тень всегда приходил вовремя.

Он как-то сразу понял, что они пришли к нему не ради сытного обеда. И тут же подумал о господине Авенире… Длинные дорожные плащи, толстые сапоги – эти люди собирались в дальний путь. У всех троих какие-то хмурые, озлобленные лица. Двое – старики, один примерно ровесник Ермила. Они стояли, оценивающе разглядывая трактирщика.

Ермил, побелевший от нехороших предчувствий, кивнул мальчишке на выход. Лиз потерянно смотрел то на него, то на посетителей. Ермил подмигнул ему и каким-то ломающимся голосом произнес:

– Слушай, ступай… Зайдешь еще вечером…

– Ладно, – сказал Лиз и вышел, бросив еще один – теперь подозрительный – взгляд на трех незнакомцев.

Двое – те, что старше – сели на ближайшую лавку, один из них спросил того, который продолжал стоять:

– Твое слово, Мартин.

Мартин – левая рука на перевязи – достал из-под плаща деревянный посох и процедил сквозь зубы:

– Подойдет и этот. Еще парочку найдем в деревне. Все равно дальше безлюдье.

Собеседник осторожно опустил ладонь на его посох и сказал:

– Не спеши. Нужно его расспросить.

– Нужно, – согласился Мартин.

Трактирщик, застыв от страха, но все же соображая, что говорят про него, нашел в себе силы оторвать пальцы от стойки и прошептать нечто нечленораздельное. Все трое пристально посмотрели на него. От их взглядов у Ермила подкашивались ноги. Но и в этот момент он думал о Тазаре, думал о том, что даже такому ублюдку нужна причина для того, чтобы убить человека.

– Что ты там лепечешь? – спросил человек, которого назвали Мартином.

Ермил догадался, что обращаются к нему, но никак не мог оторвать взгляда от посоха незнакомца.

– Я говорю, – произнес он, с трудом складывая слова, – чего… чего-нибудь желаете?