Александр Пироженко - Авенир

В момент все застыло: трактирщик, прикованный к стене, Орис, так и не вытянувший посох, Мартин, оглушенный, с открытым ртом наблюдающий за грудой досок, под которыми лежала смерть. Заклятие уничтожило бы десять человек и еще проделало дыру в стене, но оборотень…

Мартин никогда не сталкивался с оборотнями.

– Лин! – крикнул он раздраженно, и мельком подумал, что, выбравшись отсюда, потребует звание мастера.

Лин наконец опомнился и, ругаясь, вытащил посох.

Еще недолгое время слышно было только, как течет кровь из обезглавленного тела Ориса. А потом куча досок разлетелась в стороны.

Заклятие ушибло и обожгло плечо, в нос ударил запах жженой шерсти. Тень едва не потерял сознание, но понадобилось всего несколько секунд, чтобы прийти в себя и понять, что он может с прежними силами вести бой. Этот удар стал для него неожиданностью, он не позволит им повторить такого.

Под завалом из сломанных столов Тень изогнулся, напрягая тугие мышцы до окаменения, спружиниваясь, – и одним мощным толчком от земли вылетел из-за досок навстречу магам.

На этот раз они не мешкали – струи испепеляющего огня, ослепительные пламенные вспышки устремлялись к волку, но только взрыхляли землю там, где миг назад стояли волчьи лапы. Тень больше не делал опасных для него затяжных прыжков – короткими стремительными перебежками, избегая магических атак, он добрался до второго седобородого мага. Лишь здесь Тень снова взвился высоко вверх, чтобы, извернувшись, сомкнуть челюсти на его голове. С влажным хрустом раскололся череп, брызнув кровью и мозгом. Оборотень, приземлившись, немного протянул его тело за собой, прикрываясь от очередной атаки последнего мага.

Мартин уперся спиной в обездвиженного трактирщика. Кровь из носа Ермила стекала на подбородок, задерживалась ненадолго в недельной щетине и капала на плечо мага. Мартин не обращал внимания, он создавал заклятья одно за другим… пока голова Лина не превратилась в треснувший арбуз…

Обезумев от этой мгновенной расправы, Мартин завопил: «Кто ты?!.» – и вновь атаковал. Посох разрядился сполохом белесого огня, но оборотень, оставив только коротко брошенный звериный взгляд, увернулся. Разрушительное заклятие ушло в пол, разбрызгивая комья земли и подняв оплавленный земляной вал. Заклятие было пиком Мартиновой силы, он в отчаянии вырвал из себя все что мог, оставил внутри бесплодную пустоту. В последний миг с его посоха слетела лишь жалкая искра.

Ермил перестал соображать – он был пленником какого-то кошмарного бреда, и с чистой ясностью сумасшедшего представлял, как мечется в тяжелой лихорадке у себя дома, он представлял, как скребет скованными пальцами воздух, чтобы в какой-то миг ощутить под ними простынь, на которой спал и видел сон…

Но даже если бы это был сон – он уже обрастал плотью.

Чудовищный волк перекусил Мартину горло. Невидимые путы, державшие Ермила, порвались со смертью мага. Трактирщик мешком свалился на пол, прямо под лапы оборотня. Окровавленная пасть нависла над его лицом. Глаза волка впились в глаза Ермила.

Волк долго смотрел на него. Сгущающаяся желтизна вокруг острых зрачков наползала на трактирщика, затапливала его измученное сознание – и внезапно мягким грузом навалился покой. Тогда ему показалось, что они с волком поменялись глазами: из черного оборотня на него смотрел Ермил, а он, Ермил, стал зверем. Как только странное чувство исчезло, к трактирщику пришла боль. Расплавленное железо текло в его теле вместо крови, хрустели и разбивались стеклянные кости, билось и разрывалось сердце, гул движущихся миров расширял его сознание…

Волк опустил коготь на лоб трактирщика, проводя маленькую вертикальную черту между бровей. Чужие слова влились в уши Ермила: « Знамение смерти».

Волк ушел.

– Я все же спрошу еще раз: с чего ты так уверен, что трактирщика не тронут?

Авенир оторвал взгляд от потрескивавшего костра и посмотрел на Дивара.

– Кого?

– Да трактирщика!

Авенир веткой пошевелил угли и швырнул ее в огонь.

– Почему ты о нем думаешь?

– Ты странно себя вел. И сейчас странно спрашиваешь.

– Я не знаю, тронут его или нет. Я не видел его смерти.

– А что видел?

– Что-то видел. Я сам не очень понимаю, не о чем тут говорить.

– А зачем отвалил ему такую кучу золота?

Авенир вдруг прижал палец к губам, Дивар замолчал, прислушиваясь. Ночь стояла непроглядная – за отсветами костра ни зги не видно. Кто-то вблизи споткнулся и, больше не скрываясь, матерясь, вошел в пределы видимости: мужичок низкого роста, в коричневой кожанке, с косматой головой. Слегка прищурив левый глаз и подергав усы, подсел к их костру. Он держал в ладони небольшой нож, деловито вытирая чистое блестящее лезвие о рукав кожанки.

Дивар подобрался, рукоять меча сама скользнула к пальцам. Он был готов быстро расправиться с мужичком, но уже различал в темноте других людей. Их окружили.

Авенир с прежним видом смотрел на огонь, волк сонно и безразлично наблюдал за пришедшим. Впрочем, этого безразличия надо бы опасаться не меньше, чем ярости зверя, но мужичок вообще не желал его замечать. Он сидел на корточках в трех шагах от мага и в одном от Дивара, при этом выглядел так спокойно, будто вошел сейчас к себе домой.

Мужичок положил нож на колени и протянул ладони к костру, греясь.

– Холодно сегодня, – сказал он полувопросительно, подняв левую бровь.

Дивар поджал губы и взглянул на мага. За всю неделю пути они впервые встретились с разбойниками.

– Шел бы ты отсюда, – произнес Авенир, не удостоив мужичка взглядом.

Дивар беспокойно заерзал на месте, думая, что Авенир без труда разогнал бы этих тварей еще когда они только подходили – так нет же, что-то затевает, начал разговаривать. Он мысленно махнул рукой, не собираясь вмешиваться.

– Да я бы с радостью, – ответил разбойник. – Думаешь, так хотелось высовывать нос из избы? Весна-то здесь холодная, ночи нас не жалуют. Вот лето и осень лучшее время в Нарбе. А сейчас… – мужичок подергал пышные рыжеватые усы. – Но есть-то надо и весной, от этого никуда не денешься. Вот я, собственно, и хотел узнать, чем бы вы могли поделиться с добрыми людьми?

Где-то рядом ухнул филин, зашелестели деревья; ночь грозила дождем, по темному небу быстро бежали рваные тучи.

– Молчите, – сказал мужичок так, будто его это сильно огорчало. – Я в этих горах давно и хорошо усвоил одну простую здешнюю истину. Я поделюсь нею с вами: по одному или по двое нашу дорогу пытаются перейти либо бедняки, с которых и взять-то нечего, либо же те, кто совсем не дружит с головой.

– И все? – спросил Авенир.

Мужичок задумчиво склонил голову.

– Бывают и другие, но слишком редко. Есть люди опасные, это конечно, да где ж таких наберешься… Вот ты, ты, – он указал грязным пальцем на мага, – не хочешь на меня смотреть. Ты думаешь, что я дурак, но сейчас я тебе расскажу об еще одной породе людей, думаю, тебе понравится. Так вот, есть и те, кто очень – ну очень! – умело притворяются опасными людьми, людьми силы, в надежде пройти невозбранно. Улавливаешь? Я вижу, ты человек умный, все понимаешь. Таким образом, наша беседа сводится к одному-единственному вопросу: чем бы вы двое могли подтвердить свое право на то, чтобы называться, как я уже сказал, людьми силы?