Александр Пироженко - Авенир

– Ветер слабый, – сказал Танат, но до правителя дошел только звук его голоса.

– Хорошо, – сказал аэрд и хлопнул его по плечу.

Танат, ухмыляясь, вернулся в строй.

Крики вождей поочередно раздавались из ям, никак не сливаясь в единый призыв; некоторый стражи угрожающе били палашами по решеткам, надеясь утихомирить пленников, но, похоже, только больше их раздражали. Однако Азазару сейчас было не до них. Из-за холма, с левой стороны, показался предводитель конницы. Аэрд предостерегающе поднял вытянутую руку, готовый отдать приказ. Мертвый низший должен был устрашить несущихся следом, охладить их воинственный пыл, но, к ужасу Азазара – он успел только мимолетно ощутить глубокий разрыв между планом и его осуществлением – низшие , раззадоренные кличами вождей, пронеслись мимо, ничуть не задержавшись над телом мертвого соплеменника. Чутье их не подводило, они неслись напрямую к ямам. По манию аэрдской руки три сотни всадников ровным клином вылетели из-за холма и ринулись в светлеющую долину, наперерез трем десяткам низших .

Это было последним и самым сильным на сегодняшний день из всех неожиданных разочарований Азазара.

Всадники действовали правильно – они слаженно и точно врезались в хаотично наступающих низших . Их целью было мощным напором обратить немногочисленного врага в бегство. Но видимо, несмотря на все предупреждения Азазара, воины все-таки недооценили преимуществ противника, главным образом боевые крики низших , которые низкой трубной басовитостью, с прерывчатым клекотом, нагоняют страх на все живое. По совету Азазара, всадники подавляли страх собственными воинственными криками, но чего-то для полного преодоления им не хватило.

Со своего поста аэрд не мог разобрать деталей начавшейся схватки (о неразберихе, при таком количественном неравенстве сражающихся, он и не помышлял), но реальность, конечно, упразднила все предположения. Низшие , ни в коем случае не желающие сдаваться, волей-неволей вступили в схватку с конницей (итоги Азазар узнал позже: этих обитателей Леса перебили до единого с невозможными потерями: двадцать три человека и пятнадцать лошадей), но в считанные мгновенья пятерка низших – практически по головам всадников – прорвалась сквозь трехсотенный строй и с прежним упорством ринулась к ямам. Несколько десятков воинов бросилось за ними в погоню – тем самым помешав аэрду дать приказ расстрелять их из луков, – и не успели настичь: низшие подступили к самым ямам, где и были заколоты копьями пешего отряда.

…Азазар отнял руки от потяжелевшей головы только после того, как советник Вин робко тронул его и тихо произнес:

– Ваше величество?..

Аэрд лишь надеялся, что оставшиеся в лесу низшие правильно расценят донесенный из долины запах крови.

Рев заточенных вождей постепенно стих.

Дивар давно не испытывал такой усталости. Сперва он бодрился, приставал к Эрвину со всякими вопросами, но, как и другие, быстро сник. Лошади остались в деревне, и было неясно, вернутся ли когда-нибудь за ними. Дивар собрал все самое необходимое в две сумки: одну, полегче, отдал магу, вторую принял на свою спину – к утру натер лямками оба плеча. О ребрах же старался и не думать, они не переставали болеть. Всю ночь – эту нескончаемую, тягучую, давящую ночь, которая убивала любую мысль о рассвете – они медленно шагали посреди гор, ни на миг не отклоняясь от хребта, бесконечно повторяя подъемы и спуски, однообразно и бессмысленно встающие на пути.

Всего в Дом-на-Горе (так называл его Эрвин) направлялось одиннадцать человек. Впереди шел неунывающий Эрвин, за ним – маг и Дивар. Отдельно, всегда чуть отставая, шагали несколько жителей деревни. Как стало известно от Эрвина (сами, науськанные старостой, они не желали общаться с незнакомцами, и в пути, если и заговаривали, то лишь с мальчиком), двое из них несли в Дом провизию. С какой целью шли остальные, Эрвин не сказал, но в этой шестерке был один, замедляющий путь: парень лет семнадцати, слепой, в серой повязке. На опасных узких тропах никто не мог чувствовать себя достаточно уверенно, но по тому, как парень двигался, как разводил руками и отставлял ногу с вытянутым носком, было понятно, что ослеп он совсем недавно. Его поочередно поддерживали и направляли; Дивар погодя рассмотрел, что у каждого из пятерых есть свой какой-нибудь изъян: тот хромает, тот держится за живот и беспрестанно кашляет… Естественно, без них путь бы значительно ускорился, но Эрвин часто и заботливо спрашивал, могут ли они идти дальше, и нередко слепой просил о небольшой остановке. Дивара это бы раздражало, если бы парень не говорил с полным сознанием своей обременительности, – что вызывало уже совсем иные чувства. Другое дело, маг ничем не выказывал нетерпения, да и за всю дорогу произнес всего несколько слов.

Сколько мог судить Дивар, они с Авениром почти не отклонялись от первоначального маршрута: мальчик вел их на восток, но по другую сторону хребта, который в некоторых местах расщеплялся на две, а то и три горных гряды; пришлось бы основательно попотеть, чтобы найти прежнюю дорогу. Но вот насколько они отклонились от своих намерений, это Дивару было неизвестно, – Авениру, как он подозревал, покамест тоже.

Поговорить особо было не с кем. Эрвин свое задание выполнил и на остальные вопросы отвечать отказывался: в Доме это сделают лучше него. Но Дивару просто хотелось сбросить это ночное уныние. Где-то уже на середине пути, во время очередного отдыха, он кивнул Эрвину:

– Ты говорил, здесь беспокойные места, а мы встретили только пару белок.

Мальчик сидел на высоком камне и гладил сияющую собаку, которая почти полностью закрыла его собой; стоило ему перестать, как она игриво поддевала его руку.

– И хорошо, что только белок, – сказал он тихо.

– А могли бы?.. Все-таки надо знать, мы еще не дошли.

– Это лес. Тут всякое может…

Дивар не сдавался.

– Нет, ты говорил о ком-то, иначе не имело смысла вообще об этом упоминать.

Эрвин скривился и спрятал лицо за спиной собаки: Дивара очень забавляло такое непосредственное выражение чувств.

– В последнее время, – сказал мальчик, подняв голову, – здесь бродят темные люди. Мы их не боимся, они опасны для… для простых людей, – Эрвин покосился на деревенских жителей: они его не слушали.

– Темные люди? – спросил Дивар.

– Некроманты, – сказал Авенир.

– Да… кажется, их так называют, – неохотно сказал Эрвин и повернулся к ним боком.

Дивар хмыкнул и почесал отросшую за неделю бороду:

– Что им здесь нужно?

Эрвин нахмурился и заерзал на камне, как будто всем телом хотел увернуться от их взглядов и вопросов.

– А почему они не опасны для вас? – спросил Авенир.