Валерий Рощенко - Матросские рассказы

Похоже на приближение тайфуна. Хотя ни в нашем, ни в японском прогнозе не было на него намека. Тем не менее я поворачиваю обратно в порт.

Не заходя в каюту, поднимаюсь на мостик. В штурманской первым делом смотрю на барометр-анероид, привинченный к переборке. Так и есть! Стрелка упала на двадцать миллибар. На барографе перо вычерчивает Великий Каньон – катастрофическую кривую с тенденцией в десять миллибар. Слышу, в рулевой рубке оживает ультракортковолновая «Акация»:

– Всем, всем, всем! – кричит капитан Холмского порта. – Рекомендую покинуть порт! Ожидается усиление ветра до штормового!.. Всем, всем, всем!.. Кто в состоянии, прошу покинуть порт! Суда с разобранными машинами, привяжитесь всеми имеющимися средствами. Ожидается усиление ветра до двенадцати баллов!..

В ковше уже заметна толчея волн. Вода – точно деготь. У невидимого в темноте мола, слышно, рычат и хохочут накатывающиеся из Татарского пролива волны.

Стучусь к капитану. Волошин сидит на диване в домашнем коричневом халате, чистит пилочкой ногти. Гладко зачесанные волосы блестят после ванны.

– Да знаю, знаю, – выслушав, брезгливо выкатывает он губы. – Токио и Владивосток передают углубление циклона… Старпом не вернулся из увольнения?.. Тогда, значит, вы, Виктор Сергеевич, займитесь заводкой манилы. 3 3 Канат специального назначения, изготовленный из волокон прядильного банана Абаки. Надо привязаться как следует. Здесь, в Холмске, и у причала может потрепать. Волноломы, конечно, спасают – япошки на совесть строили, но и через них, бывает, захлестывает при сильном шторме – чертям тошно.

– А вдруг приморский циклон засосет японский тропический тайфун?!.. Лучше выйти, пока не поздно, – предлагаю я.

– Вряд ли. Да и причал жалко терять, – мнёт губы Волошин. – До Нового года потом можно на рейде проторчать. План не выполним, премию упустим!..

Боцман и матросы вытаскивают из подшкиперской толстенный – с телеграфный столб – манильский канат. Портовая команда едва укладывает его на причальные тумбы. Не успевают матросы перекурить и выпить по чашке кофе, как манила лопается со звоном рвущейся струны. Корма бьется о причал, матросы падают на палубу.

Капитан поднимается на мостик.

– Что же, придется-таки выходить! – принимает он решение и дает “товсь” машине.

Я включает радиолокатор “Нептун”.

– А старпом, значит, так и не появился?!.. – злясь, ворчит Волошин. – Не понимаю таких людей: как душа за пароход не болит?! Ну сиди ты хоть в самой расшикарной ресторации – видно же, что погода портится. Ладно, я уж покажу этому чуркинскому одесситу кузькину маму!.. Виктор Сергеевич, боцмана на бак! Команде по местам швартовки стоять!

– Есть боцмана на бак!

“Антарес” отдает швартовы и выбирает якорь-цепь, время от времени подрабатывая малым ходом. Капитан не отходит от локатора. Боцман отбивает на баке в рынду: «якорь чист».

– Средний вперед! – приказывает капитан.

Я поворачиваю рукоятки машинного телеграфа на “средний вперед”.

Пароход, набирая скорость и вздрагивая всем корпусом, движется на выход из ковша.. Когда мы проскакиваем узкую щель между каменными клешнями мола, слева в месиве снегопада я успеваю заметить огни большого рыболовецкого траулера “Туман”. Его развернуло носом к причалу и грозит выбросить на стенку. Наверно, на БМРТ пренебрегли предупреждением капитана порта – не привязались крепче, а может, что-то случилось с машиной.

На полном ходу, точно призрачный “летучий голландец”, “Антарес” вырывается из плена тесной гавани и сразу попадает в черное варево штормового моря. Волны катят навстречу крутые и остервенелые. Теплоход, шипя, зарывается всем полубаком в воду. Капитан сбавляет обороты, чтобы меньше работал “слеминг” 4 4 Удары волн в корпус судна. . Ветер дует с веста, но зримо заходит на зюйд-вест. Так и есть, из Токио передают: крыло урагана, который движется с юго-востока на северо-запад, зацепит Сахалин. Капитан приказывает держать 270 градусов по гирокомпасу. Боцман крепит якоря по-походному.

– Теперь вам с третьим штурманом придётся отдуваться на мостике за невернувшегося из увольнения старпома, – объявляет мне Волошин. – Предлагаю стоять вахту шесть через шесть, я сам – с четвертым помощником утром; у него нет допуска к самостоятельной вахте. Так что, ничего не поделаешь, Виктор Сергеевич! – «сочувственно» жмёт он плечами в темноте.

Боцман и третий штурман поднимаются на мостик мокрые с головы до ног. Плащ-пальто сверкают, как антрацит. У третьего ремешок фуражки под подбородком. Он сбрасывает плащ, отправляется в каюту спать: в два часа ему на вахту.

Судно слушается руля неплохо. Правда, стоит немного увалиться под ветер, как устойчивость на курсе резко ухудшается. Да и крен достигает двадцати-тридцати градусов.

– Не сваливаться с курса! – приказывает капитан рулевому матросу. – Виктор Сергеевич, если что – я у себя!

Он убывает с мостика. Я держу локатор “на подогреве”, через каждые пять минут включаю высокое напряжение. На серебристо-зеленом экране – пусто, одни крапинки волн. Корабли уже разбежались кто куда. “Антарес” тяжело вползает на очередную гору, чтобы через минуту многотонной тушей обрушиться в преисподнюю, взрывая по бортам тучи брызг. Мачту и полубак еще можно различить в призрачном отсвете ходовых огней, но что творится за полубаком – одному Богу Нептуну известно. Самое страшное, если ударит мороз и начнется обледенение.

Откуда он взялся, этот ураган? Скорее всего, где-нибудь на юге, у солнечныx Гаваев, зародился безобидный шаловливый вихрь, который, резвясь и разрастаясь, докатился к подножию заснеженных отрогов Сихатэ-Алиня. Здесь, повстречавшись с холодными воздушными массами, двигающимися с севера, не захотел уступать дорогу и затеял жестокую борьбу – кто кого? Конечно, победу одержит холодный фронт: на его стороне зима. Но кто уступает место без боя?!..

Очутиться на стыке двух противоборствующих течений всегда опасно, тем более вблизи берега, потому капитан и забирает как можно мористее…

Сдав вахту третьему, заполняю судовой журнал, иду вниз. В каюте обнаруживаю Джен Пак, удобно устроившуюся на диване.

– Наконец-то!.. – просыпается она. – Снег не перестает? – спрашивает она, прикрывая рот ладошкой.

– Какой снег?! Мы уже в море. Вы не чувствуете?.. Надвигается шторм!

– О, я так сладко заснула, что даже не заметила, – она невинно улыбается. – Наверно меня снова укачает?!

Девушка не торопясь, по-домашнему, надевает мягкие туфли, умывается под краном за шторкой.

– Этим полотенцем можно? – спрашивает кротко и буднично.

– Пожалуй.

– Знаете, Виктор, у вас так уютно, даже не хочется идти в эту холодную противную лоцманскую каюту, – признается она, поправляя перед зеркалом смоляные волосы, не забывая продемонстрировать высокую каменно-твердую грудь. – А что, если я временно, пока не уляжется погодка, останусь здесь? Не помешаю ведь! Можно?