Сергей Е. ДИНОВ - Невольница. Книга вторая

С появлением на стойке бара миниатюрных бутылочек с коньяком рядом с Веденяпиным возникли двое нетрезвых, мордатых осветителей из одесситов и принялись высказывать столичному лицедею слова восхищения его талантливой игрой, мастерством импровизации и «мимикрии». Что такое «мимикрия» эрудированный Веденяпин сообразить сразу не смог. Он лишь искренне удивился, из какого ветхого словаря работяги умудрились выкопать столь мудрёное слово.

Из дальнего угла питейной залы громкими криками одобрительно отозвалась и вся компания киношников. Когда же нетрезвый режиссер фильма, собственной персоной выплыл из табачного смога к стойке бара, обслюнявил небритую щёку Веденяпина и признался, что потрясен его актерским талантом, тут уж никакая магическая сила не смогла остановить польщенного фигляра от чрезмерного употребления спиртного. Начинали с коньяка, продолжили водкой. К полуночи все выпитое и съеденное уплотнили немереным количеством пива.

После литров гремучей одурманивающей смеси вполне пристойные лики сопитейников исказились в сознании Веденяпина, превратились в уродов, вурдалаков и упырей. Небритость одного из осветителей он воспринял как мерзкую щетину на свинячьем рыле. Рыло норовило облобызать и откусить ему ухо. Обессиленный актер брезгливо оттолкнул от себя подальше лоснящуюся физиономию работяги. Неприметная родинка на носу режиссера, при ближайшем рассмотрении, вдруг распустилась отвратительным черным кактусом.

Когда режиссер после очередного тоста полез целоваться, Веденяпин не выдержал, отстранился и побрел на выход.

Надо отдать должное актеру, даже сильно выпивший, он настолько серьезно проникся всем случившимся с ним этим минувшим вечером, что, пообещал орущей и негодующей компании вернуться, поднялся к себе в номер, спрятал папку с драгоценной рукописью на дно дорожной сумки, переоделся, аккуратно сложил на постель игровой костюм. Но выйти из номера сразу не смог. В косяк двери расперлась обеими руками ассистент режиссера, грудастая, мясистая, разудалая бабенка, тётя Брон я , так в шутку прозвали эту даму осветители, с ударением на последней букве «я». «Мадемуазель» Бр о ня после употребления спиртного едва держалась на ногах и была готова вешаться на шею любому, даже бомжу. Она вперила в Веденяпина плотоядный взгляд удава. Актеру оставалось только спасаться бегством и выпрыгивать в окно четвертого этажа. Выдержать слюнявые поцелуи пьяной Бр о ни могли только закаленные работяги осветительного цеха. Веденяпин вовремя сообразил, что силой не удастся миновать Бр о ню, от которой разило, как от бомжа, опившегося политуры. Он галантно подал руку даме, приглашая в постель. Грандиозная дама, будто желе в ведре, колыхнулась рыхлыми телесами, стиснутыми упругим пакетом короткого платья, добрела до постели и рухнула, продавив панцирную сетку до пола, что доставило Веденяпину некоторые сложности, когда он выдергивал свою дорожную сумку из-под упавшего на кровать грузного тела.

Милая вахтерша, из старожилов киностудии, с пониманием ситуации любезно раскинула раскладушку для усталого столичного актера в служебной комнатке, «каптерке», среди запасных матрасов, ведер и сантехнического инвентаря, где он благополучно и заночевал.

Ранним утром Веденяпин поднялся к себе в номер, стараясь не разбудить храпящую Бр о ню, лежащую одетой и нетронутой в люльке продавленной кровати, выкрал свой игровой костюм и сбежал.

С большого похмелья и короткого сна кинодеятели выползли во двор киностудии. Но директор фильма объявил, что один из главных героев, которому разбили нос, – директор выразительно глянул в сторону Веденяпина, – как оказалось, не залечивает раненую физиономию, а укатил в круиз на песенную «халтуру». Когда он вернется, – никому не известно. По группе объявили очередной выходной.

К Веденяпину подошел потный, не вполне трезвый верзила Воротов, второй оператор фильма, и доверительно сообщил, что исчезли так же две актрисы, эпизодницы, и предложил выпить «по такому случаю». По какому такому случаю надо выпивать, Роман выяснять не стал, сочувствующе покачал головой, совсем еще не подозревая, что съемки фильма через неделю будут остановлены. И съемочная группа окончательно лишится положенных гонораров и премий.

Пока вся компания киношников пребывала в столбняке и приятном изумлении от известия о вынужденных выходных, Веденяпин сбежал от навязчивого Воротова. В сюртуке исторического персонажа актер перехватил легкий завтрак в студийном буфете, опохмелился стопкой коньяка и позорно удрал от коллег под их презрительное улюлюканье. Оказавшись в гостинице, не переодеваясь, опасаясь возвращаться в номер, Веденяпин присел на раскладушку в «каптерке», развязал тесемки папки. Но предвкушение увлекательного чтива сменилось разочарованием. Рукопись была написана серыми, выцветшими от времени чернилами витиеватым почерком… по-французски.

Веденяпин страшно расстроился, покрутил в пальцах оловянную пуговицу с двуглавым орлом, обнаружил в кармане сюртука скомканную четвертушку листочка в клеточку из ученической тетрадки. Шариковой авторучкой неумелой детской рукой были коряво начертаны на обрывке странные, замысловатые узоры и кривые загогулины. Веденяпин аккуратно разгладил обрывок на коленке, некоторое время созерцал в безмыслии. Затем вложил детскую тайнопись в записную книжку, сунул дорожную сумку под раскладушку и отправился в город на поиски копировального оборудования. Он намеревался сделать копию рукописи и, возможно, в недалеком будущем, при наличии свободных денег, с помощью работников цеха дубляжа киностудии «Фильмэкспорт», перевести на русский язык увлекательную историю про «барышню – графиню».

Надо сказать, в начале 90-х годов прошлого столетия в Одессе крайне сложно было найти копировальное оборудование или, например, офис с ксероксом. Импортную технику в страну только – только начали завозить контрабандой. Однако, настойчивый поисковик, увлеченный Веденяпин уже к вечеру имел на руках копию рукописи, сделанную в подвале здания райкома комсомола на ротапринте улыбчивыми пожилыми одесситками за символическую плату и коробку шоколадных конфет «Ассорти».

Тем же вечером, в модном вельветовом пиджаке актер вновь навестил старика, вернул рукопись владельцу, удобно расположился в кресле перед столом в комнате и с неподдельным интересом приготовился слушать продолжение «Списка Одисса» в чтецком исполнение мастера художественного слова.

На круглом столе красовались щедрые подарки гостя: торт «Наполеон», три коробки конфет, несколько пакетов мармелада, пряников и печенья. Но угощения долго оставались нетронутыми.