Барбара Смит - Адидас против Пумы. Как ссора двух братьев положила начало культовым брендам [litres]

Встретившись с Адамовичем в своем мюнхенском офисе, Нем утвердился в своем интуитивном впечатлении. Молодой человек в круглых очках и с жидкими волосами уже мог похвастаться некоторым опытом в качестве инвестбанкира. После работы в нью-йоркском отделении Paribas ему доверили поиск крупных выкупов в Европе. Выпускник Уортонской школы бизнеса казался приличным и трудолюбивым. Но покидая офис Нема, он так и не открыл личности своего клиента. В легком раздражении Нем поехал в Херцогенаурах, чтобы обсудить с Йегги странное знакомство. Швейцарец громко рассмеялся. «Ну конечно, это Бернар Тапи! – воскликнул он. – Кто же еще?»

Во второй половине восьмидесятых имя Бернара Тапи постоянно мелькало в заголовках экономических разделов французских газет. Бывший продавец электроники сделал себе состояние, покупая фирмы на грани банкротства и ставя их снова на ноги. Своей харизмой, болтливостью и бьющей через край энергией он навлек антипатию правящей политической элиты, но при этом добился места ведущего ток-шоу в прайм-тайм. В качестве последнего штриха к образу добавим, что после жесткой предвыборной гонки в качестве кандидата социалистической партии он заполучил кресло в парламенте от марсельского округа.

Он мог действительно гордиться своей работой над Wonder, казалось бы, безнадежным предприятием по производству батареек, приобретенным им за 30 миллионов франков и пять лет спустя снова проданным с разницей в 470 миллионов франков. Затем последовали Terraillon и Testut, две компании, сделавшие себе имя на изготовлении весов. Кроме того, он владел 1,7 % акций TF1, крупнейшего частного телеканала Франции. Его доли в этих фирмах были консолидированы в основанной им компании Bernard Tapie Finances (BTF), с которой он вышел на парижскую биржу в ноябре 1989 года.

47-летний мужчина охотно напоминал всем, кто был не прочь послушать, что он всего добился собственными силами – он, упорный юноша, выросший в унылом пригороде Парижа в квартире с одной лишь раковиной вместо ванной комнаты. В конце восьмидесятых его стиль жизни был иным. Не без поддержки своих банков Тапи приобрел отель Hôtel de Cavoye, одну из красивейших усадеб Парижа на улице Сен-Пер в Латинском квартале, окруженную пышно цветущими садами. Прежний владелец Юбер де Живанши отремонтировал здание с безупречным вкусом. Помимо этого Бернар Тапи обладал резиденцией в Марракеше и реактивным самолетом Falkon 20.

Но когда Тапи действительно хотел расположить к себе гостей, он приглашал их на «Phocéa», свое четырехмачтовое судно 74 метров в длину. Построил его французский моряк Ален Колас, надеявшийся на нем выиграть одиночную трансатлантическую гонку. Однако в 1978 году Колас умер в открытом море, и его вдова-таитянка очень обрадовалась, когда нашла покупателя на громадный корабль, гнивший в порту Папеэте. Восстановительные работы, длившиеся четыре года и съевшие больше 60 миллионов франков, превратили бывшую гоночную яхту в люксовый корабль с десятью роскошными каютами, гордо стоявший теперь на якоре в марсельском порту.

Некоторые считали Бернара Тапи французским ответом дерзким предпринимателям, пошатнувшим в восьмидесятых годах деловой мир США финансированными выкупами. Он заслужил горячее одобрение у студентов, изучавших экономику, которые с величайшей радостью избавились бы от консервативного истеблишмента, распоряжавшегося экономикой страны, – руководители же государственных предприятий, всегда вставлявшие в свои речи цитаты каких-нибудь поэтов и ненавидевшие самоуверенных дилетантов, поливали его грязью. Для них Бернар Тапи был лишь вульгарным шарлатаном и бессовестным нахалом: бывший продавец телевизоров, уже дважды объявлявший себя банкротом.

Поэтому все очень удивились, когда Бернар Тапи стал появляться в обществе президента Франсуа Миттерана. Искушенный социалист был сражен силой кипучего темперамента Тапи – или, по меньшей мере, он полагал извлечь выгоду из этой дружбы. Например, Миттерану нужен был отважный боец, который вступил бы в открытый конфликт с Жан-Мари Ле Пеном, лидером ультраправого «Национального фронта», чтобы склонить его избирателей на сторону социалистов. В то время как медлительные демократы еще не решались тягаться с ловкими и агрессивными расистами, Тапи поднял брошеную перчатку и вербально прикончил Ле Пена. Стоит упомянуть о его выступлении на предвыборном собрании «Национального фронта». Когда ему дали слово, он сказал: «Открою вам, как бы я решил проблему с эмигрантами в Марселе. Если бы я был у власти, я бы посадил всех нелегалов на один корабль, запустил бы парочку торпед и потопил его». Зал неистовствовал, толпа рукоплескала. Тапи продолжил: «Взгляните же на себя. Я говорю о геноциде, убийстве множества невинных людей, и вы аплодируете».

Марсель стал фундаментом Тапи как в политике, так и в спорте, когда он купил футбольный клуб «Олимпик Марсель». В 1986 году клуб с богатой историей прозябал во втором дивизионе, в связи с чем его многочисленные фанаты открыто роптали. Гастон Деффер, мэр города, имел все основания опасаться, что скромные результаты «Олимпик» могут стоить ему голосов избирателей, поэтому он настоятельно просил Бернара Тапи о покупке захиревшего клуба. За несколько месяцев новый владелец укомплектовал команду игроками с международными именами, такими как Крис Уоддл и Энцо Франческоли, и уже в 1989 году «Олимпик Марсель» выиграл первый из пяти чемпионатов подряд.

Тапи наслаждался светом рампы и духом героизма, присущим спорту. В восьмидесятых он увлекался велосипедными гонками, и его компания La Vie Claire (диетические продукты) выступала спонсором Тур де Франс. Его команда с Бернаром Ино и Грегом Лемондом дважды становилась победителем. Еще раньше он приобрел французское предприятие Look, производившее лыжные крепления (оно располагалось в избирательном округе его сильнейшего политического союзника, министра экономики и финансов Пьера Береговуа). Кроме того, Тапи владел фирмой Donnay, выпускавшей теннисные ракетки. Ее самым выдающимся рекламным представителем был Андре Агасси.

Когда Лоран Адамович пришел по собственной инициативе к Бернару Тапи с намерением заинтересовать его покупкой какой-либо компании, коммерческие дела последнего уже были на спаде. Акции BTF явно переживали не лучшие времена, и прогнозы по прибыли на 1989 год в Terraillon, важнейшем источнике доходов Тапи, были неутешительными. Когда сотрудник Paribas зачитывал свой список, реакция Тапи была довольно сдержанной – пока не прозвучало имя Adidas. Это было как раз то, что он искал. Предприятие мирового масштаба с привлекательным брендом, которое обеспечит ему выход на международную спортивную арену и значительно изменит профиль его фирмы. В конце концов, Adidas мог похвастаться оборотом в 10 миллиардов франков, без учета лицензионных поступлений, в то время как BTF достигла лишь отметки в 1 миллиард. Покупка Adidas, почтенной немецкой компании с глубокими корнями, затмевавшей все прежние приобретения Тапи, стала бы ярким и смелым поступком, которым француз легко заткнул бы рот своим критикам. Но как провернуть эту сделку?