Барбара Смит - Адидас против Пумы. Как ссора двух братьев положила начало культовым брендам [litres]

Они назвали это «операция Лендл». Сначала Адамович предусмотрительно изучил имеющиеся материалы о положении на предприятии. Во время короткого визита в Нью-Йорк он обсудил ситуацию на американском рынке с Ричем Мэдденом, директором Adidas USA, а затем в Париже встретился с Бернаром Одине, членом правления Adidas. Тапи, между тем, места себе не находил от нетерпения. Ему не нужны были всесторонние бухгалтерские проверки и многословные анализы – он ясно видел суть дела. «Все, кто сейчас борется за гордое звание спасителя Adidas, – всего-навсего клоуны, – полагал Тапи. – Первокурсник, начавший изучать корпоратиную экономику, и то смог бы распознать проблемы этой компании». И даже с дырой в кошельке он нашел бы выход. Ведь речь шла об Adidas.

Но в первую очередь Тапи должен был убедить наследниц, что он тот самый инвестор, который сможет изменить курс. Пара звонков дала информацию о том, что дети Хорста Дасслера вступили на тропу войны со своими четырьмя тетками в Херцогенаурахе. И так как дамы совместно владели 80 % акций, разумней было сконцентрироваться на них. И все же Адамовичу потребовалось несколько недель, чтобы разыскать их мюнхенского адвоката. Первая встреча с Немом прошла многообещающе, и в ходе дальнейших телефонных разговоров Адамович, наконец, признался, что лицом, заинтересованным в покупке, является Бернар Тапи. Нем отреагировал на это намного спокойнее, чем опасался Адамович. Он сразу же уведомил наследниц Дасслер, и те попросили его вести переговоры совместно с председателем попечительского совета Цинером. Оба встретились с Лораном Адамовичем и Бернаром Тапи в конференц-зале химического концерна Röhm, директором которого был Цинер.

Разговор прошел тяжеловато, так как Адамовичу пришлось переводить каждое слово для Тапи, не говорившего по-английски. Тем не менее Тапи удалось блеснуть своим актерским мастерством, и его выступление имело успех. Такого оба немца еще не видели. Под глубоким впечатлением от обаяния Тапи и той страсти, с которой он говорил, у них создалось ощущение, что француз «отписал бы компании свое сердце».

Из Херцогенаураха Нем и Цинер навели справки о финансовом положении Тапи, и они были неутешительными. «Его репутация явно небезупречна», – установили они, и это было еще мягко сказано. Кто знал строго консервативных сестер Дасслер, желавших передать наследие родителей в надежные руки, едва бы пришел к мысли предлагать им именно Тапи. В отличие от Ади Дасслера, экстравагантный француз любил блистать на переднем плане и наслаждался светом рамп – он скорее попадал в категорию людей, которых ценил Хорст. Он не чурался конфликтов, не держался своих обещаний и не всегда выполнял условия деловых договоренностей.

Более того, как раз в тот период, когда он пытался убедить немцев в своей порядочности, Бернар Тапи заработал выговор от УЕФА. Европейской конфедерации футбола не понравились комментарии, данные президентом «Олимпик Марсель» в 1990 году, после поражения команды в полуфинале кубка УЕФА. Марсель ван Лангенхове, бельгийский арбитр, не вмешался, когда игрок из лиссабонского «Бенфика» забил единственный гол встречи рукой. Бернар Тапи сразу же интерпретировал произошедшее: «“Олимпик Марсель” только потому проиграл игру, что соперник подкупил судей».

И все же уполномоченные в Adidas отстаивали интересы француза с большим энтузиазмом. Они разъясняли наследницам Дасслера, что уже сама харизма Тапи окажет неоценимую помощь бренду. Кроме того, он не торгуется о запрошенной цене и обещает влить поток свежих денег. К тому же за этим предпринимателем и членом парламента стоит французское правительство, и он не позволит, чтобы развалился немецкий концерн с такой богатой историей.

После личной встречи с Тапи в базельском ресторане Chez Stücki Рене Йегги пришел к выводу, что Тапи в качестве покупателя весьма выгоден – по крайней мере, для него самого. Раз уж Клаус Якобс оказался за бортом, глава правления делал все возможное, чтобы произвести хорошее впечатление на потенциального нового владельца. Он убежденно доказывал, что темные времена компании уже позади. Тапи, в свою очередь, заверил Йегги, что, хоть он и хочет взять на себя управление, у него есть привычка вознаграждать членов правления акционерными опционами.

На второй встрече с немцами в июне 1990 года Бернар Тапи снова устроил восхитительное шоу. В этот раз кроме Ульриха Нема присутствовал финансовый директор Ханс-Юрген Мартенс. Оба остановились в отеле Ritz на Вандомской площади в Париже, откуда Тапи забрал их утром на черном BMW, сопровождаемом голубым полицейским автомобилем. Как только немецкие гости устроились, Тапи сел за руль, достал небольшой латунный значок с надписью «Membre de l’Assemblée Nationale» (Член Национальной ассамблеи) и прикрепил его за ветровым стеклом. Затем он устремился, в сопровождении полицейской машины с ревущей сиреной, на ужасающей скорости, в час пик по Парижу. Они направлялись к одному из трех международных аэропортов Парижа Le Bourget, где к компании для продолжения переговоров присоединился Рене Йегги. Оба немца после этой гонки вылезли из машины мертвенно-бледными.

У Тапи и его французских менеджеров тоже было полно забот: им нужно было убедить банкиров профинансировать покупку Adidas, при этом показатели его прочих детищ оставляли желать лучшего. Бернар Тапи ни секунды не колебался, услышав в Дармштадте запрошенную сумму, – она показалась ему более чем умеренной. И все же Adidas стоил значительно дороже его предыдущих приобретений, а карманы его были практически пусты. Поэтому ему пришлось оплачивать покупку в основном с помощью кредитов.

С момента его первых шагов в деловом мире Тапи поддерживал Crédit Lyonnais, государственный банк с рискованной экспансивной политикой. Тапи был относительно мелкой сошкой по сравнению с другими французскими бизнесменами, находившимися тогда на пике, такими, как, например, Бернар Арно, владелец транснациональной компании – производителя предметов роскоши LVMH, и Франсуа Пино, основавший торговый концерн PPR, не говоря уже о Джанкарло Парретти и других прогоревших инвесторах, стоивших французским налогоплательщикам в ценах сегодняшнего дня 20 миллиардов евро.

Тапи завязал тесные отношения с Пьером Деспессай, директором банка Société de Banque Occidentale (SDBO). Банк владел 6 % BTF, что делало его вторым по величине пайщиком после Banque du Phénix. Теперь Тапи надеялся договориться с этими двумя партнерами. Кроме того, он хотел задействовать Banque Nationale de Paris (BNP) и Crédit Agricole.

И снова Рене Йегги был главным двигателем проекта. Он привлек Стивена Рубина, председателя холдинговой компании Pentland Group, владевшей внушительной долей акций Reebok. Йегги сообщил ему, что Бернар Тапи готовится купить Adidas, но президиум компании желал бы, чтобы Рубин поучаствовал в этой сделке. Бренду нужна была поддержка авторитетного инвестора, который мог бы похвастаться впечатляющими показателями в обувной отрасли.