Бертран Бадре - Финансы спасут мир? Как заставить деньги служить общему благу [litres]

Даг Хаммаршельд, второй генеральный секретарь ООН, уроженец Швеции, однажды заметил: «ООН не создала рая, но она помогла избежать ада». Неужели ее недостатки перевешивают ее достоинства?

Разве не лучше подумать о том, что стоит за всеми этими ритуалами, которые на первый взгляд кажутся такими обескураживающими? Расскажу об одной международной встрече на высшем уровне. В 2003 г., я будучи еще довольно молодым, работал в Елисейском дворце [149]. На саммите G8 я наблюдал, как самые сильные мировые лидеры на террасе отеля Royal наслаждались прекрасной солнечной погодой, непринужденно общаясь друг с другом. Я сказал Мишелю Камдессю, который меня тогда опекал: «Это ужасно! Сколько потерянного времени! Мы собираем мировых лидеров, чтобы они за закрытыми дверями вели переговоры и принимали решения, а вместо этого позволяем им часами разгуливать, ничего не делая». На это Мишель Камдессю мне возразил: «Не будьте так категоричны. Это “потерянное время” на саммите самое важное! Все остальное – просто ритуальные танцы. Мы уже знаем в целом, что должно произойти. Было несколько незначительных изменений: все читали газеты, переводчики переводили, а затем за ночь помощники оттачивали речи лидеров… Теперь настал момент, когда они могут просто пообщаться, проявить сочувствие и понимание, спросить, что собеседника более всего беспокоит, как дела у его близких и т. д. При следующей встрече они сразу оторвутся от своих телефонов и сначала зададут друг другу вопросы личного характера, прежде чем обсуждать проблемы политики. Это проявление силы, добавленная ценность международных встреч на высшем уровне. Такое общение способствует сплоченности и укреплению личных отношений».

Я сам убедился в этом в 2014 г. на саммите «Двадцатки» в Австралии. Мы только что закончили обсуждение украинского кризиса. В перерыве я с удивлением увидел, как российский лидер мирно беседует с Бараком Обамой и Нарандрой Моди [150], несмотря на холодные международные отношения между Россией и Соединенными Штатами; Владимир Путин пошел даже на то, чтобы отправить российский флот в Брисбен! Это доказывало, что некоторые традиции саммита все еще работают, а также подтверждало, что такие ритуальные мероприятия важны, несмотря на возникающие порой мимолетные трения.

Эти ритуалы полезны еще и потому, что международное сообщество диверсифицируется, из-за чего необходимость в понимании друг друга становится еще острее. В 2000 г. Организация Объединенных Наций по этому поводу сделала следующее заявление.

«Сейчас мы столкнулись с парадоксом. Созданная после войны многосторонняя система обусловила развитие новой глобализации, которая постепенно сделала саму эту систему устаревшей. Иными словами, послевоенные институты разрабатывались для международного контекста, а мы теперь живем в глобальном контексте, поэтому главный вызов для наших нынешних лидеров связан с тем, насколько умело они смогут перейти от одного контекста к другому» [151].

Осуществляемый сегодня переход от формата «Семерки» к формату «Двадцатки», не отказываясь при этом от возможностей «Семерки», предполагает изучение языка и кодов десятков новых культур и стран [152]. Если американцы, французы, англичане, немцы, японцы, канадцы и итальянцы хорошо знают друг друга (когда англичане открывают рот, французы, соперничающие с ними со времен Столетней войны, знают, в каком случае их «да» означает «нет», а в каком их «нет» будет «да»! [153]), то для хорошего понимания индонезийцев или аргентинцев французами и канадцами, как и наоборот, потребуется несколько десятилетий.

Я многому научился за последние годы благодаря тесному общению с представителями из стран с формирующимся рынком, узнав об их жизни. Как-то на одном обеде зашел разговор об образовании. Моими соседями по столу были министр финансов Южной Африки и китайский коллега из Всемирного банка, глава Международной финансовой корпорации (IFC от International Finance Corporation). Южноафриканец признался: «Я учился в тюрьме, где провел 10 лет как член Африканского национального конгресса». «Я родился в 1958 г. в мусульманской семье в Пекине, – рассказал китаец, – и видел разрушительные последствия Культурной революции. К счастью для меня, в 1980 г. Дэн Сяопин открыл границы, и я смог одним из первых в стране уехать на учебу в Соединенные Штаты. С тех пор я боготворю этого человека: если бы страна осталась в руках банды четырех, которая пришла к власти после Мао Цзэдуна, то сегодня Китай оказался бы гигантской Северной Кореей». Этот человек сначала руководил в Китае компанией Goldman Sachs, затем крупным международным институтом, а сейчас занимается привлечением денег в своей стране для инвестирования этих средств в развитие Африки. Какая огромная разница в жизненном опыте у этих людей, особенно по сравнению с моим классическим путем французского технократа, сдавшего выпускной экзамен в 18 лет (и второй экзамен в 23 года, потому что мне понравилось учиться!). Осмысливая истории своих сверстников из стран с формирующимся рынком, вы понимаете, что они могут иначе смотреть на мир и не всегда испытывать к вам дружеские чувства. Как-то один русский сказал мне: «Если мы чем-то пугаем вас, то лишь потому, что знаем, что такое голод и борьба. Жизнь не имеет для нас такой же ценности, как для вас, сытых американцев и европейцев; вы боитесь сражаться, опасаясь, что это для вас некомфортно. Вы утратили трагический смысл истории». Что бы вы могли ответить на эти слова?

Нам нужно научиться лучше понимать тех людей, которые относятся к другой культуре и иной политической системе, не разделяют наши ценности и не имеют нашего жизненного опыта и такого же огромного стремления к переменам, какое захватило нас 15 лет назад: их ожидания более многочисленны и утонченны. Для меня стало сюрпризом увиденное в китайском Сямыне: рабочие на строительной площадке на берегу реки готовились переносить на другое место церковь и дом священника. Я и подумать не мог, что китайцы достигли такого уровня развития, что озаботились сохранением исторических памятников, но сам убедился в этом. Давайте отбросим наши предрассудки о странах и культурах, для изучения и понимания которых мы просто не находим времени. Надо добросовестно сотрудничать с ними, чтобы мы все оказались в равных условиях. Мы должны признать их законное право участвовать в принятии глобальных решений и в международных дебатах.

Этот процесс обоюдный: страны с формирующимся рынком также должны учитывать отрицательные последствия, например, их экологической или денежно-кредитной политики для стран с развитой экономикой. Но все это можно осуществить только в том случае, если мы все научимся уважать наши различия.