Коллектив авторов - Urban commons. Городские сообщества за пределами государства и рынка [litres]

Представление о городском (urban) как качестве, присущем территориально определяемому городу (city), упорно сохраняется как в повседневном мышлении, так и в большинстве академических текстов 102 102 См., к примеру: Peter J. Marcotullio and William Solecki, «What is a City? An Essential Definition for Sustainability», in Urbanization and Sustainability: Linking Urban Ecology, Environmental Justice and Global Environmental Change (New York: Springer, 2013), 11–25. , к коим относятся и вышеописанные статьи, посвященные городским совместностям. Совершенно ясно, что такие представления помогают нам осмыслять ощутимые отличия пространств в черте города и за его пределами, то есть в деревне или пригороде. Тем не менее, если мы возьмем эту концепцию как инструмент анализа, нас ждут жесткие ограничения. Еще в 1938 году Луис Вирт 103 103 Louis Wirth, «Urbanism as a Way of Life», American Journal of Sociology XLIV, № 1 (July 1938): 1–24. Neil Brenner and Christian Schmid, «Planetary Urbanization», in Urban Constellations, ed. Matthew Gandy (Berlin: Jovis, 2012), 10–13. заметил, что мы не можем принимать «город» и, следовательно, «городское» как данность, к тому же прикладываемую к очевидно неограниченному объекту. Вирт доказывал, что плотность, количество населения или площадь поселения – спорные критерии определения города. Сегодня сами паттерны урбанизации все больше оспаривают, казалось бы, самоочевидные отличия города и пригорода, городских и сельских земель. Некоторые части «большого города» могут выглядеть или ощущаться как деревня, и в то же время деревни, в которых, например, устроены крупные рынки, могут напоминать о городе. И что нам делать с крестьянскими фермерами, отправляющимися на протестное шествие в город? Этот протест «городской»? И что делать с культурными практиками, которые создавались в сельских районах поколение за поколением и ныне практикуются мигрантами, проживающими в городе? Это городское или нет?

Два ключевых подхода, выработанных в рамках урбанистической теории, позволяют вырваться из вышеупомянутых пределов концепции города как «локализованной пространственной сущности». Работы Анри Лефевра, помыслившего город как echelle (масштаб) и niveau (уровень), становятся трамплином для обоих подходов. Таким образом, один из концептов Лефевра представляет «городское» как «произведенный масштаб» (produced scale) и тем самым позволяет соотносить этот масштаб с множеством иных, от тела до глобальности. В противоположность этому, niveau фокусируется на культурных аспектах города, видимого как пространство медиации, смягчающее конфликты повседневного с логикой коммодификации.

Бреннер и Шмид 104 104 Neil Brenner and Christian Schmid, «Planetary Urbanization», in Urban Constellations, ed. Matthew Gandy (Berlin: Jovis, 2012), 10–13. предлагают теоретизировать «городское» не как сущность, обусловленную строгими и гомогенными метриками; их подход предвосхищал Вирт, предостерегая исследователей от уподобления «урбанизма» «физической сущности города» 105 105 Marcotullio and Solecki, «What is a City?». . Конечно, Вирт довольно точно предсказывает будущие открытия:

Технологические развития в областях транспорта и коммуникации, практически обозначающие новую эпоху человеческой истории, акцентировали роль городов как доминирующих элементов нашей цивилизации и невероятно расширили городской образ жизни, вырвавшийся за пределы города как такового 106 106 Wirth, «Urbanism as a Way of Life», 4–5. .

Доказывая, что «городская проблематика» отождествилась с обществом, Лефевр подхватил и развил эту интуицию, взявшись говорить о «городском обществе» 107 107 Henri Lefebvre, The Urban Revolution (Minneapolis: University of Minnesota Press, 2003). . Согласно Лефевру, городские условия (urban condition) простираются за пределы города и вбирают в себя удаленные пространства, события и людей, разбросанных по всему свету. Субъектами урбанизации становятся и мегагорода, и менее густо заселенные «сельские» земли – процесс развития связывает оба типа территорий со множеством других пространств.

Лефевр описывает «городскую революцию» как неостановимый процесс нарастающей взаимосвязанности (connectivity), соединений и потоков, протекающих через конкретные хабы, которыми являются города. Соответственно, городское следует мыслить не как замкнутое пространство, поддерживаемое собственной динамикой 108 108 Понятие «собственной логики городов» разбирает Мартина Лев, см.: Martina Löw, «The Intrinsic Logic of Cities: Towards a New Theory on Urbanism», Urban Research and Practice 5, № 3 (2012): 303–315. См. также: Собственная логика городов: Новые подходы в урбанистике. Сб. под ред. Мартины Лев и Хельмута Беркинга. М.: НЛО, 2017 (Серия «Studia urbanica»). , но как узел глобализирующейся сети потоков (капитала, товаров, людей, практик, образов и т. д.), которую в своих поздних текстах активно развивал Мануэль Кастельс 109 109 Manuel Castells, The Rise of the Network Society. Vol. 1: The Information Age: Economy, Society and Culture (Oxford: Blackwell, 1996); цит. по рус. изд.: Кастельс М . Информационная эпоха. Экономика, общество и культура. М.: Blackwell, 2000. . Потоки, конституирующие город в каждый отдельный момент, выходят не только за пределы территориальных границ города как административной единицы, но и за границы национального государства.

Акцент на потоках и связываемости высветил функцию «управления и контроля» (command and control), предназначенную глобальным городам как стратегическим хабам, которые включены в глобализацию капитала и труда 110 110 Saskia Sassen, The Global City: New York, London, Tokyo (Princeton, NJ: Princeton University Press, 1991); Сассен С . Глобальный город: введение понятия // Глобальный город: теория и реальность / Под ред. Н. А. Слуки. М.: ООО «Аванглион», 2007. С. 9–27. . «Глобальный город» буквально стал собирательным образом «городского», вытеснившим из исследовательского фокуса «обыкновенные города» (особенно города Глобального Юга), также формирующиеся за счет глобализирующихся потоков и связей 111 111 Jennifer Robinson, Ordinary Cities: Between Modernity and Development (London; New York: Routledge, 2006). . Такие исследователи, как Онг, не стремятся объяснять связываемости, обращаясь исключительно к капиталу и товарам; говоря о динамике, они подчеркивают особую значимость миграции и транснациональных общественных пространств, определяя связанный с ними процесс звучным термином «всемиризация» (worlding) 112 112 Aihwa Ong, «Introduction: Worlding Cities, or the Art of Being Global», in Worlding Cities: Asian Experiments and the Art of Being Global, eds. Ananya Roy and Aihwa Ong (Chichester: Wiley-Blackwell, 2011), 1–26. 113 113 Онг предлагает смотреть на процессы «всемиризации» городов, то есть на гетерогенные практики становления «глобальными». Она критикует марксистскую традицию определять единую логику, агентов и цель мировой трансформации и считает ошибочным рассматривать городские изменения как частные случаи функционирования единых капиталистических механизмов или проявления постколониальной логики. Напротив, Онг обращает внимание на дифференцированные сети взаимодействий множества субъектов и институтов, в которых проявляется стремление быть «глобальным». «Овсемирнивание», таким образом, указывает на то, что «глобальное» постоянно находится в стадии формирования и не является законченным результатом, статусом или основанием для рейтингования городов. См. подробнее: Ong Ai-hwa . Introduction: Worlding cities, or the art of being global. 2011. P. 1–26. – Прим. ред . .