Арчи Браун - Типы лидеров. Определить, найти подход, добиться своего

Однако Чемберлен не подписывал соглашение с Гитлером, только чтобы выиграть время, равным образом как и Сталин не заключал с нацистами пакт о ненападении в этих же целях. Оба действительно верили, что Гитлер выполнит принятые на себя обязательства, а Чемберлен считал, что обеспечил «почетный мир», а не просто отсрочил начало военных действий [934]. Его предшественник Стэнли Болдуин был в неменьшей степени озабочен тем, как избежать конфликта, хотя отнюдь не горел желанием постоянно заниматься внешнеполитическими вопросами. Осенью 1936 года он попросил своего министра иностранных дел Энтони Идена не докучать ему с международными делами, поскольку он всецело занят проблемой короля и его любовницы (что закончилось отречением Эдуарда VIII). Поскольку просьбе предшествовал трехмесячный период полного отсутствия вопросов к Идену со стороны премьер-министра, он счел это «поразительным подходом» [935].

В биографии Болдуина Рой Дженкинс пишет, что «он был таким же сторонником умиротворения, как и Чемберлен, но менее догматичным и самодовольным» [936]. Вторая часть этого утверждения бесспорно справедлива, первая же несколько сомнительна. Граф Суинтон (в то время — виконт), бывший министром авиации и при Болдуине, и при Чемберлене (который отправил его в отставку), не оспаривает мнения о том, что первый «избегал внешней политики», заявляя: «Я не склонен думать, что ему нравились иностранцы, и он совершенно точно не понимал их» [937]. В то же время Болдуин, дававший министрам возможность самостоятельно работать в сфере своей ответственности, никогда не чинил помех работе самого Суинтона и его коллег из Министерства авиации по созданию новых типов самолетов («Харрикейнов» и «Спитфайров») и разработкам радаров. Чемберлен, постоянно вмешивавшийся в вопросы руководства, не считал перевооружение приоритетной задачей, что и выразилось в увольнении Суинтона из Министерства авиации в конце мая 1938 года. Несколько лет спустя Черчилль сказал ему: «Уволить вас за создание военно-воздушных сил, которые выиграли Битву за Британию, они смогли, а уничтожить сделанное вами оказались не в силах» [938]. Болдуин подвергся серьезной критике (особенно со стороны Уинстона Черчилля) за речь, произнесенную им в Палате общин в ноябре 1936 года. В ней он сказал, что если бы во время прошлой предвыборной кампании объявлял жителям сельской местности, что Германия перевооружается «и мы тоже должны», то это было бы вернейшим средством обеспечить себе проигрыш на выборах в «мирной демократической стране» [939]. Суинтон указывает, что на самом деле к моменту выборов 1935 года Великобритания уже перевооружалась (хотя и не так быстро, как считал нужным Черчилль) и, в частности, резко увеличила расходы на Королевские военно-воздушные силы [940]. Это, разумеется, было в большей степени заслугой отраслевых министров, а не премьера.

Стиль руководства Чемберлена являл собой разительный контраст с мягкой и сочувственной манерой ведения дел Болдуина. Как отмечает Суинтон, Чемберлен стал особенно «авторитарен и нетерпим к критике», когда впервые в жизни окунулся в международную политику. Именно область, в которой он имел меньше всего опыта, стала той, где «он сделался почти нетерпимо самонадеянным, а иногда даже принимал единоличные решения и действовал по собственной инициативе, не проконсультировавшись ни со своими коллегами, ни с экспертами» [941]. У министра иностранных дел Идена, ранее сокрушавшегося по поводу недостаточного интереса Болдуина к международным делам, теперь появились все основания подозревать, что Чемберлен будет действовать ровно наоборот. С самого начала отношения между «старым упрямцем и молодым упрямцем» не заладились, и «Иден обоснованно возмущался таинственностью, которой Чемберлен окружил свои личные контакты, шушуканья и встречи с таинственными посредниками» [942]. При этом министру иностранных дел, который придавал особое значение коллективной безопасности и Лиге Наций, и конфликтовал на этой почве с Чемберленом, частенько приходилось защищать решения, принятые практически единолично премьером и с которыми он был не согласен. С некоторым запозданием осознав, что мириться с этим больше невозможно, Иден подал в отставку в феврале 1938 года из-за планов Чемберлена начать переговоры с Муссолини без каких-либо предварительно выставленных условий. Впоследствии отставка сослужила Идену хорошую службу, поскольку он избежал коллективной ответственности за политику умиротворения и ее провал. В итоге в 1940 году Черчилль назначил его на пост министра иностранных дел (после непродолжительного пребывания в должности военного министра). На этом посту он оставался до конца Второй мировой войны и занимал его в правительстве Черчилля с 1951 по 1955 год [943].

Чемберлен предпочитал иметь в своем окружении людей, поддерживающих его внешнеполитические взгляды, и старался не вводить в правительство наиболее активных критиков политики умиротворения среди консерваторов. Поэтому он с удовольствием назначил преемником Идена лорда Галифакса. Член кабинета Альфред Дафф Купер относился к умиротворению резко отрицательно и сожалел об этой замене. В своем дневнике он написал, что «Галифакс будет плохим министром иностранных дел», поскольку «он очень мало знает о Европе, очень мало об иностранцах и очень мало о людях». Кроме того, Галифакс находился под «тлетворным» влиянием своего «закадычного друга», редактора «The Times» Джеффри Доусона [944]. Участник правящей коалиции, депутат от национал-лейбористов с обширными международными связями Гарольд Николсон, чьи взгляды во многом совпадали с точкой зрения его коллеги-заднескамеечника Уинстона Черчилля, был противником политики умиротворения. В своей дневниковой записи от 26 августа 1938 года он замечает о премьер-министре: «Чемберлен не имеет никакого представления о мировой политике. И при этом пренебрегает советами тех, кто в ней разбирается» [945].

Хью Долтон, один из наиболее активных сторонников перевооружения среди депутатов-лейбористов, писал о Чемберлене, что тот был не только «малоопытен, легковерен и плохо информирован», но также и «выбирал себе таких же советников, предпочитая их опытным, проницательным и знающим людям». Поэтому, отправившись на переговоры с Гитлером, он не взял с собой никого из высокопоставленных сотрудников МИДа, пригласив вместо этого сэра Хораса Уилсона, отлично разбиравшегося в трудовых конфликтах, но не в международных отношениях [946]. Как писал граф Суинтон, Чемберлен был «глубоко убежден, что знает, как надо обращаться с диктаторами, чтобы урезонить их» [947]. Суинтон замечал: «Невилл был сам себе дирижер и злился, когда ему казалось, что кто-то усомнился в его правоте. Все переговоры и все официальные и тайные контакты с Муссолини вел он сам. Мюнхен — тоже сам. Он был убежден, что он и только он способен понять диктаторов, поладить с ними и обеспечить мирные договоренности» [948]. Хотя на момент Мюнхенских соглашений Суинтон уже не работал в правительстве, Чемберлен поинтересовался его мнением о них. Тот сказал, что «выторговать отсрочку на год» было полезно, поскольку за год будет выполнена бóльшая часть программы производства самолетов. Если премьер будет делать все возможное для ускорения перевооружения, то он — за Мюнхен. «Но я же мирный договор заключил» [949], — ответил на это Чемберлен.