Арчи Браун - Типы лидеров. Определить, найти подход, добиться своего

Помимо преднамеренной ликвидации десятков тысяч из еле волочивших ноги участников «Большого скачка», между 1958 и 1961 годами как минимум тридцать миллионов человек (недавнее высокопрофессиональное исследование провинциальных архивов дает оценку в сорок пять миллионов человек) погибло безвременной смертью, в основном от голода и инфекций, которым были особенно подвержены недоедающие и измученные непосильным трудом люди [787]. В своем выступлении в январе 1962 года Лю Шаоци, в то время человек номер два в политбюро и общепризнанный преемник Мао, дошел чуть ли не до критики Мао: он заявил, что катастрофические последствия «Великого скачка» на 30 % обусловлены плохой погодой, а на 70 % — неверными политическими решениями [788]. Все это дело было личной инициативой Мао, которую он твердо и безжалостно проводил в жизнь. Ее результаты были столь трагичны, что в начале 1960-х годов для того, чтобы собрать воедино остатки государства и общества, потребовалось воссоздавать более упорядоченную систему государственного управления. Однако возврата к коллегиальности первой половины 1950-х годов не произошло. После отмены политики «Большого скачка» в 1962 году Мао «подорвал процесс восстановления страны, заставив своих коллег согласиться с необходимостью возобновления классовой борьбы», и ясно дал понять, что не потерпит существования оппозиции [789].

Даже на фоне пропагандистского утверждения о том, что Мао Цзэдун сделал больше хорошего, чем плохого, чиновники не могли скрывать, что человеком, ответственным за эти потрясения, был сам Мао.

Тем не менее переживавшие упадок в период 1959–1961 гг. институты государственной власти были восстановлены до уровня, более или менее соответствующего коммунистическим представлениям о норме. Мао же считал, что теперь бюрократия выхолащивает и ослабляет его радикальные инициативы. Несмотря на то что в начале 1960-х годов его первенство в руководстве оставалось практически неоспоримым, значительным авторитетом обладали и другие лидеры. В их число входили такие высокопоставленные деятели, как Лю Шаоци, Дэн Сяопин и первый секретарь пекинской парторганизации Пэн Чжэнь. Мао не просто хотел водрузить самого себя на еще более высокий пьедестал, его по-прежнему увлекали ультрарадикальные идеи. Он критически относился к «советскому ревизионизму» времен Хрущева, и его все больше беспокоило, что Китай теряет свой революционный порыв. Это сочеталось с эгоцентрической озабоченностью судьбой собственного наследия, которое Мао предпочел бы доверить радикальным революционерам, а не бюрократам или умеренным реформаторам. И он решил развернуть кампанию, ставшую известной как «Великая пролетарская культурная революция». Она проводилась в течение десятилетия, в течение которого жизнь и бюрократов, и реформаторов-прагматиков сделалась невыносимой. Мао приступил к радикализации китайской молодежи, мотивируя ее отринуть все старое и устоявшееся и построить все заново. Первыми жертвами революционной травли стали школьные учителя. Их гнали с работы, подвергали издевательствам, а в сельской местности нередко пытали, заставляя сознаваться в политических преступлениях [790]. В конце 1960-х годов университеты не работали в течение нескольких лет, поскольку студенты превратились в эмиссаров маоизма. Сам Мао выступал в роли разжигателя страстей, призывая к раздаче оружия студентам и рабочим — активным борцам за дело революции. Лозунг «Вооружить левых» был претворен в жизнь [791]. Насилие стало настолько бесконтрольным, что к 1969 году на подавление беспорядков была брошена армия. «Культурная революция» началась в 1966 году и продолжалась вплоть до смерти Мао в 1976-м, хотя в первой половине 1970-х ее накал несколько спал по сравнению с происходившим в конце 1960-х. В долгосрочной перспективе она привела к результатам, прямо противоположным намерениям Мао. На волне всеобщего отвращения к хаосу и беспорядкам доминирующее положение в постмаоистскую эпоху заняли прагматики и реформаторы, среди которых главная роль (как уже отмечалось в главе 4) принадлежала Дэну Сяопину.

Китайская коммунистическая партия очень настороженно относится к критике Мао (его портрет до сих пор украшает китайские банкноты) в связи с огромной ролью, сыгранной им в истории партии. Он был ее лидером до революции, во время успешной революционной борьбы и более четверти века после нее, установив в конце этого срока диктатуру над партией и остальным обществом. Тем не менее постмаоистское руководство, в особенности Дэн Сяопин, не могло позволить себе отказаться от осуждения «Культурной революции»: многие из его членов были в числе пострадавших, а кроме того, им предстояло решать задачу ликвидации нанесенного ущерба. И даже на фоне пропагандистского утверждения о том, что Мао Цзэдун сделал больше хорошего, чем плохого, они не могли скрывать тот факт, что человеком, лично ответственным за эти потрясения, был не кто иной, как Мао. В «Решении по вопросам истории КПК» от июня 1981 года Центральный комитет заявил: «Продолжавшаяся с мая 1966-го по октябрь 1976 года „культурная революция“ стала самой серьезной неудачей за время существования Народной республики и привела к тяжелейшим утратам, понесенным партией, государством и народом. Ее инициатором и руководителем был товарищ Мао Цзэдун» [792].

На самом деле другое безумное предприятие Мао, «Большой скачок», унесло намного больше жизней, но тогда подавляющее большинство погибших составили сельские жители, представители преобладающей части населения Китая того времени. Фактически это была трагедия намного большего масштаба, чем «Культурная революция». В то же время последняя продолжалась намного дольше и ударила в первую очередь по наиболее образованной части общества и должностным лицам. Если «Великий скачок» означал революционный хаос в сельской местности, то «Культурная революция» была и городским, и сельским явлением. Изначально она затронула только города, но с зимы 1968/69 года фанатики и бандиты бесчинствовали во имя революции и на селе. По данным последних исследований, только в сельской местности было убито от семисот пятидесяти тысяч до полутора миллионов человек и примерно такое же количество людей было искалечено [793]. Число погибших в городах непосредственно в результате «Культурной революции» оценивается в «примерно полмиллиона китайцев из примерно 135 миллионов общего числа городских жителей в 1967 году» [794].

«Великая пролетарская культурная революция» нанесла катастрофический урон образованию и экономическому развитию Китая и значительно больнее ударила по политической элите, чем «Большой скачок». Так, количество должностных лиц, изгнанных со своих должностей в ходе «Культурной революции», было в процентном отношении даже больше числа снятых Сталиным в Советском Союзе в конце 1930-х, хотя в Китае их меньше сажали и расстреливали. Иллюстрацией масштабов отрешения от должностей служит то, что из тринадцати членов секретариата ЦК, работавших в 1966 году, к 1969 году продолжали работать только четверо, а из центральных партийных органов было уволено от 60 до 70 % сотрудников [795]. В том числе и по этим причинам постмаоистское руководство считало «Культурную революцию» худшим событием послереволюционной истории страны и не могло снять с Мао ответственность за нее.