Вячеслав Шестаков - Русские в британских университетах. Опыт интеллектуальной истории и культурного обмена

Живя в Америке, Г. Струве сохранял связь с английскими литературоведами, занимался исследованиями о русских ученых в Англии, писал о поездке Тургенева в Шотландию. Можно полагать, что из трех стран, где протекала его жизнь, – Франции, Англии и США, – Англия оставила наиболее заметный след в его жизни и творчестве.

В те же годы, что и Струве, в Оксфорде учился Сергей Александрович Коновалов (1899–1982). Он тоже принадлежал к известной семье, был сыном министра промышленности и торговли во Временном правительстве. Более того, после отставки Керенского он два дня был премьер-министром. После падения Временного правительства, семья эмигрирует в Англию. Поступив в Оксфорд, Сергей Коновалов сначала изучал политическую экономию, а затем занялся литературой. Получив диплом бакалавра в 1922 году, он в 1925 году поступил в аспирантуру и успешно защитил докторскую диссертацию. После этого он возглавил отделение русского языка и литературы в Бирмингеме и читал лекции, как по древней, так и по современной русской литературе. В общей сложности Коновалов преподавал в Бирмингеме более пятнадцати лет, с 1929 по 1945 год. Он всячески поддерживал Николая Бахтина, давая ему работу в Бирмингемском университете после того, как Бахтину отказались предоставить место в Кембридже. Он организовал встречу Бахтина с Романом Якобсоном, который после этого назвал Бахтина «действительно даровитым».

Занятия литературой Коновалов сочетал с экономической деятельностью В 1931 году он организовал в Бирмингеме Экономическое бюро по исследованию экономического положения России. В работе этого бюро принимали участие русские экономисты А. Байков, С. Тюрин, Е. Кускова, которые публиковались в записках этого бюро. К сожалению, работа бюро осложнилась конкуренцией со стороны известного русиста Б. Пэрса, который публиковал периодические обзоры русской экономики в журнале «Славянское обозрение». Полемика Пэрса против бирмингемского бюро привела к скорому прекращению его публикаций.

В 1945 году Коновалов получил звание профессора и должность заведующего кафедрой славистики в Оксфордском университете. Эта кафедра не получила такого широкого резонанса, как аналогичная кафедра в Кембридже. Во всяком случае, в Оксфорде С. А. Коновалов своей школы, связанной с изучением славистики, не создал. Быть может, этим объясняются нелестные воспоминания о нем его коллеги по Кембриджу Элизабет Хилл [92] Hill Е. In the Mind’s Eye. The Memoirs of Dame Elizabeth Hill. Lewes, 1999. P. 439–441. .

Возможно, виною этому была позиция заведующего кафедрой, который старался не привлекать к преподаванию эмигрантов и не слишком расширять их сферу деятельности. Сам Коновалов не поддерживал связей с русской эмиграцией в Лондоне. Об этом свидетельствует его однокашник по Оксфорду Г. Струве, который писал: «В 1930-х и 1940-х годах мы преподавали в британских университетах, я – в Лондоне, а он – сначала в Бирмингеме, а потом в Оксфорде (со званием профессора). К 1960-м годам, когда я уже жил довольно давно и преподавал в США, наши взгляды сильно разошлись, переписка наша постепенно сошла на нет, и в последние годы я ничего даже не слыхал о нем».

Коновалов часто жаловался на одиночество, ругая одновременно и англичан, и русскую эмиграцию. Постепенно он переходил на просоветские позиции. Он издавал журнал «Oxford Slavonic Papers», в котором печатались многие русские эмигранты. Самым заметным итогом его литературной деятельности была антология советской литературной критики, вышедшей в Оксфорде в 1971 году.

Сегодня литературное наследие С. А. Коновалова пристально изучается. Его литературный архив находится в Бодлеанской библиотеке. Публикуются статьи в его память [93] Кандыба-Фокскрофт Е. Памяти ушедших: профессор С. А. Коновалов, 1899–1982 // Новый журнал. 1982. № 140. С. 276–279. .

Русская аристократия имела моду посылать своих детей в Кембридж. Здесь побывал не один десяток детей из аристократических фамилий. В большинстве случаев эти посещения не имели никаких научных последствий. Но существует одно исключение – это князь Дмитрий Дмитриевич Оболенский (1918–2001), известный филолог-медиевист, автор многочисленных работ по русской и славянской литературам и византийской истории.

В какой-то мере биография Оболенского пересекается с биографией Владимира Набокова. Оба они – русские эмигранты, потерявшие родину и страстно о ней тосковавшие. У обоих была нелегкая эмигрантская жизнь, заставлявшая странствовать по различным городам и странам в поисках физического и интеллектуального убежища. Оба получили воспитание в англофильских семьях. Оба учились в Кембридже и даже в одном и том же колледже – Тринити. Оба увлекались литературой и поэзией, правда, один как поэт и писатель, другой как историк литературы. Даже увлечения юности у них были одинаковые – оба играли в футбол и теннис. Оба написали мемуары о своей жизни, в которых рассказывается о пребывании в Кембридже. Набоков написал свои знаменитые мемуары «Говори, память», Оболенский – менее известные, но не лишенные литературного интереса воспоминания «Хлеб изгнания» (английское издание 1999 года, на котором значится – «перевод с русского», но русского издания этой книги в Кембридже я не нашел). Различие заключается только в том, что Набоков, получив кембриджский диплом, уехал из Англии и еще долго колесил по свету, пока не оказался в Швейцарии, а Оболенский остался в Оксбридже: после 11 лет пребывания в Кембридже он переезжает в Оксфорд и остается там до конца своей жизни, став англичанином и по паспорту, и, в известной мере, по мировосприятию.

Семья Оболенских имела глубокие корни в русской истории, они уходили к Рюриковичам, к родоначальникам русской государственности. Отец – Дмитрий Александрович Оболенский был владельцем огромного стекольного завода в Пензе, основанного еще в XVIII веке. На этом заводе, где работало до двух тысяч рабочих, изготовлялись изящные произведения в стиле Фаберже. В 1902 году он поступает в Петербургский университет, но не заканчивает его по причине русской революции 1905 года. У себя в пензенском имении он был предводителем дворянства. Мать, княгиня Мария Шувалова, также происходила из древнего рода. Когда ей было 11 лет, ее отец, градоначальник Москвы, был застрелен террористом. Родственниками были Воронцовы, истинные англофилы. Граф Семён Воронцов был русским послом в Лондоне. Его сын Михаил, генерал-губернатор новороссийский и бессарабский, заказал строительство крымского дворца в Алупке английскому архитектору Эдварду Блору, одному из строителей Букингемского дворца. В жизни Дмитрия Оболенского этот дворец сыграет символическую роль.