Вячеслав Шестаков - Русские в британских университетах. Опыт интеллектуальной истории и культурного обмена

«Двенадцать лет он скитался по Англии по меблированным квартирам, а сейчас возвращается в Россию – “навсегда”. Наблюдая, как загораются и снова гаснут его глаза, я вдруг подумала: скоро быть пуле в этой голове. Вот что делает война, словно говорит этот загнанный в угол, попавший в западню человек». Но Мирский был непреклонен в своем решении, и в 1932 году оказывается в Москве с советским паспортом.

В Москве Мирский с новой энергией принимается за литературные дела. Он участвует в задуманной Горьким идее описать все истории фабрик и заводов в России. Поэтому он носится по стране, посещает предприятия, воспевает в своих статьях труд и машины. Другой проект Горького – коллективная книга о Беломорско-Балтийском канале. В ней Мирский тоже участвует, пишет главу «ГПУ, инженеры, проект». Правда, наряду с этим он пишет статьи об английской литературе – о Шекспире, Свифте, Смоллетте, Киплинге, Олдингтон, О. Хаксли.

Правда, уже с самого начала начинаются и трудности. Мирский привык писать то, что он думает, и не скрывать своих оценок современной литературы. Так он поступал с английскими, так он поступает и с советскими авторами. Он выступил с критикой романа А. Фадеева «Последний из удэге», что положило начало травле в центральной прессе. В какой-то мере его спасала защита М. Горького, но в 1936 году Горький умирает, и Мирский остается без защиты. Московский Союз писателей обвиняет Мирского во всех смертных грехах, в том числе предательстве и шпионаже. В июне 1937 года Мирского арестовывают и отправляют в тюрьму. Здесь его допрашивают и выносят приговор – «измена родине», за что он получает 8 лет трудовых лагерей. Точная дата смерти неизвестна, но большинство исследователей считает, что она относится к 1939 году.

Гибель Мирского вызвала на Западе бурю возмущения, разочарования в советской власти даже у тех, кто испытывал по отношению к ней иллюзии и симпатии. Другой представитель кружка Блумсбери Леонард Вульф писал: «Когда подумаешь, что из этой среды его затащили в советскую паутину, чтобы лишить жизни, – то душу переполняет отчаяние оттого, что коммунизм, это вывернутое наизнанку добро, снова и снова “освещает дуракам дорогу к недостойной смерти”».

Аналогичная судьба могла ожидать другого представителя английской интеллигенции, философа Людвига Виттгенштейна из Кембриджа, который приехал в Россию, чтобы тоже остаться здесь «навсегда». Он был согласен на преподавание философии в любом провинциальном вузе или даже на работу санитаром в больнице. К счастью, поездка Виттгенштейна, предпринятая примерно в одно и то же время с возвращением Мирского, оказалась без последствий, и Виттгенштейн мирно вернулся в Кембридж заведовать кафедрой философии. Но он был в одном шаге от гибели, которую принял в полной мере выпускник Оксфорда князь Святополк-Мирский.

Корни Глеба Петровича Струве (1898–1985) уходят в далекую английскую историю. Его мать была англичанкой, праправнучкой Джеймса Артура Герда (Heard), который вводил в России обучение по системе Ланкастера. Поэтому английский язык он знал с детства. Отец Глеба Петр Струве, философ и общественный деятель, в 1916 году был награжден степенью почетного гражданина Кембриджского университета, и 18-летний Глеб сопровождал отца в его поездке в Англии. Во время гражданской войны он вступает в Добровольческую армию генерала Алексеева. После Октябрьской революции Глеб вместе с отцом переходит финскую границу и добирается до Англии. В 1919 году он поступает в Оксфордский университет в один из престижных колледжей – Бэллиол. В 1922 году он получает степень бакалавра по истории. На этом, собственно, кончаются ученические годы и связь с Оксбриджем. Никаких воспоминаний об учебе в Оксфорде Струве, очевидно, не сохранил. Во всяком случае, в его статьях и книгах об этом не говорится. Но связь с образованием он не потерял.

После окончания Оксфорда Глеб Струве много путешествует, занимаясь издательской и журналистской деятельностью. Он побывал в трех центрах русской эмиграции – Праге, затем Берлине (1922–1924), и, наконец, в Париже (1924–1932). В Париже Струве работает в крупных эмигрантских издательствах, сотрудничая со своим отцом. Здесь он печатается в газетах «Россия» и «Россия и славянство», в журналах «Новый мир», «Русское слово», «Сегодня», «Руль», «Возрождение». Он также пишет статьи о современной английской поэзии и литературе, в частности, об О. Хаксли, Дж. Пристли, Вирджинии Вулф, У. Б. Йейтсе.

Парижский период жизни занимает у него десять лет. Но судьбе было угодно, чтобы Струве вновь вернулся в Англию. В 1932 году Д. Мирский покинул пост лектора в Школе славянских и европейских исследований в Лондоне, и Струве предложили занять это место. Правда, ему предоставили фактически место помощника лектора (assistant lecturer) по русской литературе, но выбирать не приходилось. И Струве принял этот пост, переехав в Лондон. Первые же свои лекции он посвятил Бунину, Набокову, Замятину и Леонову.

Струве преподавал не только в Лондоне, но приезжал и в другие университеты, в частности, в Оксфорд. Так что в Англии Струве вернулся от журналистики к университетскому преподаванию. И хотя должность помощника лектора не давала больших доходов, семье удавалось сводить концы с концами.

Струве специализировался по советской литературе. Он писал лекции и рецензии на сочинения Федина, Катаева, Шолохова и др. В 1935 году он издал курс лекций «Soviet Russian Literature», которая была дополнена и переиздана в 1944 и 1946 годах как университетский учебник. Во время войны Г. Струве возвращается в Оксфорд и читает там лекции по русской и советской литературе. В 1947 году ему предлагают переехать в Калифорнийский университет, Беркли. Американский университет давал более обеспеченное положение, и Струве принимает приглашение. С этого времени начинается американский период его жизни. Помимо Калифорнийского университета, Струве читал лекции в Гарварде, Вашингтоне, Торонто. В 1965 году он выходит в отставку, но все еще продолжает читать лекции в американских университетах.

Наряду с лекционной работой, Струве занимался издательской и литературно-критической деятельностью. В 1956 году он издал в Нью-Йорке книгу «Русская литература в изгнании». Он сделал очень многое для популяризации сочинений Владимира Набокова, о котором написал несколько статей. Струве был организатором приезда Набокова в Лондон в 1937 году, где писатель читал свои новые произведения.

Другой темой литературно-критических и исследовательских статей Струве были русские и английские утопии. Ему принадлежат работы об антиутопиях Замятина «Мы», Олдоса Хаксли «Прекрасный новый мир» и «1984» Джорджа Оруэлла. Причем из всех этих трех произведений Струве отдавал предпочтение роману Замятина, хотя и находил между ними идейную связь и преемственность.