Вячеслав Шестаков - Русские в британских университетах. Опыт интеллектуальной истории и культурного обмена

Главная тенденция в эстетике Блумсбери была связана с адаптацией английским искусством передовых течений в зарубежном искусстве, прежде всего искусства Франции и России. Из Франции Роджер Фрай экспортировал постимпрессионизм. Из России блумсберийцы восприняли стилистику и энергетику «русского балета», в котором они обнаруживали, с одной стороны, традиции искусства Византии, а с другой, свободу выражения, тягу к эксперименту, свойственную искусству модернизма.

Теоретиком и идеологом группы был Роджер Фрай. Он получил образование в университете Кембриджа, где он, поступив в Кингз-колледж, стал заниматься изучением естественных наук. В 1880 году Фрай был избран членом общества «Апостолов», членами которого были также Мур, Кейнс, Стрейчи. В Кембридже Фрай подружился с К. Эшби, возглавлявшем гильдию ремесленного труда, возникшую под влиянием моррисовского движения «Арт энд крафт». Его собственная жена, которая умерла в 1910 году от неизлечимой болезни, была художником по витражу. Окончив с отличием Кембридж, Фрай едет в Италию, а затем в Париж, где он занимается изучением искусства. В 1899 году он издает первую свою книгу о Джованни Беллини, предисловие к которой написал историк искусства Бернард Беренсон. В 1903 году он приглашается в редакционную коллегию вновь созданного артистического журнала «Barlington magazine».

На следующий год Фрай едет в США, где знакомится с американским миллионером и меценатом П. Морганом. В это время он получает приглашение занять пост заместителя директора музея Метрополитэн в Нью-Йорке. Фрай сотрудничает с американскими музеями и фондами до 1910 года. После этого он возвращается в Англию, без постоянной работы, но с репутацией знатока современного искусства. К этому времени относится его встреча с членами кружка Блумсбери, прежде всего с Клайвом Беллом и его женой Ванессой (до замужества Стивен), на которой он женился в 1907 году. Клайв в то время писал большую книгу, которая должна была называться «Новый Ренессанс». Позднее он издал материалы этого исследования в виде книг «Искусство» (1914) и «Цивилизация» (1928), получивших широкую известность в Англии.

Самым крупным художником среди блумсберийцев был, по-видимому, Дункан Грант (р. 1885). Он был не только художником, но и дизайнером, работающим по ткани, по керамике, им было подготовлено несколько театральных декораций. Раннее детство он провел в Индии. В Англии он в 1902 поступает в Вестминстерскую художественную школу. После ее окончания он едет в Италию, где занимается копированием работ Мазаччо, затем в Париж, где знакомится с работами импрессионистов и оказывается под сильным влиянием Сезанна. Он был членом группы «Кемден Таун», основанной в 1911 году, и группы «Омега Уоркшоп», возглавляемой Роджером Фраем.

Находясь под влиянием дягилевских спектаклей, Дункан Грант расписывает в 1912–1913 году стены в частном доме на Брансуик-сквер, 38. На этой фреске он изображает теннисистов, сражающихся на теннисном корте. Но теннис для Гранта не спортивная игра, а скорее великолепный танец, сочетающий атлетизм и сексуальность. Кристофер Рид, написавший книгу о работах Гранта этого времени, пишет: «Если рассматривать их все вместе, эти декорации в жилом квартале на Брансуик-сквере представляют собой различные версии модернистской фантазии, порожденной русским балетом. Движения танца и тенниса являются метафорой эротики, и поэтому эти изображения являются аллюзией секса. В своих воспоминаниях Осберт Ситвелл так описывает предвоенный Лондон: «Каждый угол, каждый светильник, каждая подушечка отражали сюжеты русского балета». Художники из Блумсбери не были единственными англичанами, кто рисовал под влиянием русских спектаклей, но они принесли эстетику русских танцев к себе в дом. Тем самым они превратили свои дома в театральные подмостки для домашней жизни, и, как и русский балет, возвели примитивную сексуальную свободу, которая ассоциировалась с Востоком, во что-то глубоко современное» [88] Bloomsbury. The Artists, Authors and Designers by Themselves / Ed. by G. Naylor. London, 2004. P. 105–106. .

В этой творческой атмосфере Анреп чувствовал себя как рыба в воде. Он принял участие в организованной Р. Фраем в 1912 году выставке постимпрессионизма в галерее Графтон. Английскую часть выставки взял на себя Р. Фрай, а русскую собирал Анреп. Он включил в нее Н. Гончарову, М. Сарьяна, М. Чюрлениса, К. Петрова-Водкина. Это была первая русско-английская выставка, показавшая достоинства русского авангарда.

В Англии Анреп успешно занимался мозаиками. Он украшал Вестминстерский собор, но эти занятия прервала мировая война. После ее конца Анреп занимался установлением мозаик в частных домах и в галерее Тейт. Самая большая работа, субсидированная известным меценатом С. Кусто, выполнена им для вестибюля Национальной галереи. Сюжетом мозаик явился цикл «Пробуждение муз». Анреп представил в аллегорической форме большинство своих друзей по Блумсбери, включая Клайва Белла, Вирджинию Вулф, Лидию Лопухову, Анну Ахматову, а также видных людей Англии – Уистона Черчилля, Бертрана Рассела, Огастаса Джона и других. Все эти сюжеты редко рассматриваются публикой, которая редко смотрит под ноги. Тем не менее, при входе в Национальную галерею изображены в аллегорической форме русские и английские культовые фигуры, целая портретная галерея. Ей посвящен каталог, который можно приобрести в книжном магазине галереи. По сути дела, это один из немногих вкладов русского искусства в английское изобразительное искусство XX века.

Анреп стал и героем литературной истории. Олдос Хаксли изобразил его, правда, в ироническом и мало привлекательном виде, в своем романе «Желтый Кром». Ему была посвящена лирическая поэзия Анны Ахматовой, с которой он расстался и отказался встретиться вновь, когда она приезжала в Оксфорд на присуждение ей почетного звания.

Брат Б. В. Анрепа Глеб Васильевич также эмигрировал в Англию. Здесь он защитил степень доктора медицины. В 1926–1927 годах он работал в Кембридже, где преподавал физиологию. В 1928 году он был избрал членом Лондонского королевского общества. Но с 1931 года Глеб Анреп переезжает в Египет, где он преподавал в Каирском университете. Выполненные Г. Анрепом переводы работ физиолога И. Павлова были изданы в Оксфорде.

Хотя оба брата находились в эмиграции в одной стране, у нас нет свидетельств того, что они поддерживали друг с другом тесные связи. Уж больно разными они были людьми. Один – академический ученый, усидчивый исследователь, другой – художник, вращающийся в кругу английской художественной элиты. Не повторяется ли здесь такая же история, что и с братьями Николаем и Михаилом Бахтиными, которых разделяли, правда, не только психологические, но и политические границы?