Вячеслав Шестаков - Русские в британских университетах. Опыт интеллектуальной истории и культурного обмена

Кроме того, на ферме Тилтон в графстве Сассекс, сравнительно недалеко от Брайтона, они снимали дом, в котором часто жила Лидия. Когда они не виделись, они обменивались письмами друг с другом. Эти письма, изданные Ричардом Кейнсом, представляют большой интерес как свидетельство большой духовной общности между мужем и женой.

Лидия обладала прирожденным чувством юмора, который можно было принять за простодушие. Мило Кейнс пишет по этому поводу: «Я никогда не встречал никого из группы Блумсфилд, который обладал бы таким же чувством юмора и остроумия, как Лидия. Ее юмор никогда не был злобным, хотя она часто нарушала приличия. Блумсберийцы были удивлены этим отсутствием злобы и ее счастливым остроумием, что они часто принимали за глупость» [84] Lydia Lopokova. P. 15. .

Но Лопокова не было безобидной девочкой для битья, она вполне могла постоять за себя даже перед лицом холодного интеллектуального остроумия и издевательства, которым так часто обливали ее блумфилдцы. О Вирджинии Вульф, которая постоянно пыталась принизить ее, она однажды сказала: «Вирджиния – это букет сладко пахнущих цветов в словах».

Закончив карьеру балерины, Лидия не переставала активно заниматься искусством. Мейнард Кейнс пожертвовал значительную сумму на строительство «Арт Тиэтр» – художественного театра в Кембридже, который открылся в 1936 году. Лидия постоянно выступала в драматических представлениях в «Арт Тиэтр», она играла Селимену в «Мизантропе» Мольера, в «Карьере мота» по мотивам Хогарта. До этого в другом театре Кембриджа АДС она играла Оливию в «Двенадцатой ночи» Шекспира, участвовала как драматическая актриса в постановках Ибсена.

Распростившись с группой Дягилева, она не оставила балет. Можно сказать, что она внесла значительный вклад в развитие английского балета. В 1925 году, после свадьбы Мейнарда и Лидии, в газетах было объявлено, что Лидия покончила с балетом и больше танцевать не будет. Это оказалось неправдой. Она еще танцевала в русском балете, гастролировавшем в Лондоне, а также в английском балете Уик-Уэлс, позднее получившего название Королевского балета. Лидия консультировала некоторые постановки этого балета и сама учувствовала в балете «Кефал и Прокрида» (1931), в «Копелии» (1933).

В 1938 году Лидия Лопокова выступала на радио с программой русской классической литературы, включая Чехова, Толстого, Горького и Достоевского, а в 1943 году была комментатором радиопостановки «Войны и мира» Толстого.

Лидия Лопокова не без труда, но с большим энтузиазмом осваивала английский язык и английскую литературу. Она много читала, штудировала Шекспира, литературу XVIII века.

Но она никогда не забывала русские традиции, русский язык и оставалась русской на протяжении всей своей жизни в Англии. Об этом свидетельствует ее статья «Мы русские, вы – англичане», которая появилась 13 марта 1929 года в «Дейли Кроникл». В этой статье Лидия не без основания доказывала, что в России есть свои традиции, такие же прочные, как традиции в Англии. Англичане пьют чай в строго отведенное для этого время, в России чай пьют много и без ограничения во времени. То же самое происходит и с разговорами, они происходят в любое время дня.

«Существует еще одна отличительная черта, которая всегда поражала меня. Каждый англичанин имеет небольшой доход, иногда всего несколько фунтов в год. Но вместе с тем каждый на что-нибудь жертвует. Мне казалось смешным, что каждый респектабельный англичанин платит пять шиллингов на обращение евреев, пять шиллингов – на окончание войны, пять шиллингов на кошачьи домики, пять шиллингов на то, чтобы обучить жен шахтеров контролировать рождаемость, пять шиллингов на поддержку одиноких матерей и пять шиллингов на то, чтобы перевести Библию для папуасов. Я не воспринимаю всерьез моего мужа, когда он подписывает чеки на всякие такого рода пожертвования. В России никто этого не делал с того момента, как возник мир. Русские подумают, что вы сошли с ума. Но мы вкладываем большие суммы в малую экономику. Мы поддерживаем наши семьи. Даже самый отъявленный коммунист поддерживает жену своего самого отдаленного родственника. В России связь происходит по крови или по женитьбе… Так мы живем в России, много говорим, постоянно пьем чай, поддерживаем сотню родственников, и мы считаем, что глупо писать то, что я вижу на портале каждой церкви в Англии: мужчина не должен женишься на своей бабушке» [85] Lydia Lopokova. P. 218–219. .

Превратившись из балерины Лопуховой в леди Кейнс, Лидия сопровождала своего мужа во многих его поездках – в Америку, в Канаду, присутствовала на многих дипломатических приемах. Об этом времени не без иронии рассказывает Исайя Берлин, служивший в то время в британском посольстве в Вашингтоне. Судя по его рассказам, Лидия и при встречах с высокопоставленными людьми редко считалась с дипломатическим этикетом, оставаясь самой собой, в большей мере Лидией Лопоковой, чем леди Кейнс.

Когда Мейнард Кейнс заболел, Лидия заботливо ухаживала за ним, следила за его здоровьем. С Мейнардом у них, несмотря на различие в профессиях, было много общего – любовь к театру, к современной живописи, к книгам. Они вместе читали Шекспира, Ибсена, Чехова. Она стремилась следовать за его мыслью, читала его книги, статьи в журналах. Ей не всегда удавалось проникнуть в тайны экономики, она признавалась, что «мозги Мейнарда более эластичны, чем мои ноги».

Лопухова прожила долгую жизнь. После смерти Мейнарда Кейнса в 1946 году она жила еще 35 лет. Она провела остаток своей жизни в Тилтоне, Сассекс, недалеко от Брайтона. Здесь она встречалась с друзьями, читала книги, вспоминала о своих днях в балете. Она по-прежнему отличалась эксцентричностью и собирала ягоды на своей ферме, будучи совершенно голой. Она много рассказывала знакомым и друзьям, навещавшим ее, о своем учителе Петипа, о Дягилеве, Нежинском, Карсавиной, Мясине. К сожалению, она не писала своих воспоминаний (за исключением небольшой статьи на смерть Сергея Дягилева). А ей было о чем рассказать, и при встрече с друзьями она рассказывала о многом, что сегодня имело бы первостепенный интерес для истории русского балета. Правда, в 1934 году она выступала на радио Би-Би-Си со своими воспоминаниями о дягилевской группе, которые были опубликованы Мило Кейнсом только в 1983 году.

Последние четыре года жизни она провела в доме престарелых. Как пишет Мило Кейнс, «здесь она по-прежнему была счастлива и довольна жизнью, хотя временами утрачивала память, но по-прежнему непосредственно смеялась. Ее становилось трудно понимать, так как русские слова мешались с английскими. Последний раз, когда я навещал ее, я просил ее не употреблять русских слов, которые я не понимал. Но она вполне логично ответила – “Зато я их понимаю”» [86] Lydia Lopokova. P. 37. .