Вячеслав Шестаков - Русские в британских университетах. Опыт интеллектуальной истории и культурного обмена

Дмитрий Оболенский родился 1 апреля 1918 года в Петербурге. В это время к власти в России пришли большевики, и семья начала свое долгое и мучительное бегство на Запад. Сначала она переехала в Москву, а из нее на санитарном, набитом людьми поезде, в Киев. Далее был Крым, где маленький Дмитрий получил отдельную комнату в алупкинском дворце. В последующем в этом дворце будут происходить встречи союзников, его посетит Уинстон Черчилль. Наконец, свой первый приезд в Россию Дмитрий Оболенский совершит в Крым, вернувшись во дворец в Алупке, из которого он и его семья спешно бежали, когда власть в Крыму стали захватывать большевики.

Весной 1919 года Оболенские по Черному морю плывут сначала в Грецию, потом в Константинополь, потом – на Мальту. Через Рим и Париж они едут в Англию, где на некоторое время останавливаются в маленьком городке в Кенте. Отсюда отец семейства Дмитрий Александрович через Швецию возвращается в Россию, чтобы вступить в ряды армии Юденича, наступавшей на Петроград. Перед этим он развелся со своей женой, которая в 1922 году вышла замуж за графа Андрея Толстого. Оболенские возвращаются во Францию и с 1923 по 1929 годы живут в Ницце.

Здесь Дмитрий посещает русский лицей, где преподавание велось на русском языке. Это было, по признанию Оболенского, самым счастливым периодом в его жизни. Семья в то время еще не бедствовала, т. к. приемный отец получил хороший пост директора в местном банке. Но экономический кризис заставил семью покинуть Ниццу и в поисках работы переехать в Париж, где они поселились в Версале. Андрей Толстой получил здесь место в страховой компании.

Для Дмитрия же наступило время отрочества. В 1929 году он едет в Англию и поступает в закрытую школу в Истбурне, директором которой был бывший гувернер в семье Толстых англичанин Гарри Гилберт. Из уважения к своим бывших хозяевам, которые постепенно впадали в бедность, Гилберт взял его в школу на один или два года бесплатно.

Это было, по признанию Дмитрия Оболенского, тяжелым временем для 11-летнего мальчика. Он испытал все прелести английской закрытой школы, которая, как принято считать, закаляет британский характер. Холодное, неотапливаемое помещение, в котором спали ученики, однообразная пища, обязательное утреннее купание в холодном бассейне, ностальгия – все это осталось тяжелым воспоминанием об учебе в Англии.

В 1931 году он возвращается во Францию и поступает здесь в лицей. После английской закрытой школы лицей ему кажется настоящим раем. Дисциплина здесь была значительно мягче, а вместо физических упражнений были сочинения и занятия литературой, историей и философией.

Жизнь эмигрантов во Франции становилась все тяжелее. Из миллиона людей, бежавших из России в 1918–1921 годы, 400 тысяч поселилось во Франции. Бывшие аристократы брались за любую работу – охранника, шофера, швейцара. Из 17 тысяч шоферов в Париже 7 тысяч были русские. Неустроенность жизни во Франции послужила, очевидно, главной причиной того, что Дмитрий Оболенский решил поступать в Кембриджский университет. В 1937 году он едет в Кембридж и в течение недели сдает письменные экзамены. Он удачно их выдержал и даже получил максимальную в то время стипендию в сто фунтов. Предстояло теперь выбрать предмет для обучения.

Первоначально Дмитрий Оболенский чуть ли не совершил ошибку, которая могла по-иному устроить его жизнь. Он решил избрать своим предметом философию или, как она называлась тогда в Кембридже, «моральную науку». Главным мотивом такого выбора были его занятия философией во Франции. Но Оболенский не представлял, как разнилось понимание философии в этих странах. В Кембридже, где господствовал логический позитивизм, философия понималась главным образом как лингвистическая философия. Первые же лекции по философии, которые читал ему в Тринити доктор Джон Уиздом, охладили его пыл. Лектор задал своим слушателям вопрос: «Скажите, что я думаю, когда говорю, что здесь находится черная доска?».

Не помогли и случайные встречи с Людвигом Виттгенштейном. «Однажды я столкнулся на кембриджской улице с Виттгенштейном, которого я знал как феллоу Тринити-колледжа. После дружеской болтовни он сказал мне: “Хотите знать, какова тема моей следующей работы? Юмор братьев Марксов…”

Когда я рассказал эту историю, профессор С. Д. Броуд посмотрел на меня очень серьезно и сказал: “Я уверен, что профессор Виттгенштейн сказал это в шутку». Но я совершенно уверен, что Броуд ошибался”» [94] Obolensky D. Bread of Exile. A Russian Family. London, 1999. P. 222. .

В конце концов, пришлось спешно менять предмет занятий. Вместо моральной науки Оболенский занялся современными языками, – русским и французским. Первым предметом заведовала Элизабет Хилл, основатель кафедры славянских исследований в Кембридже. Другим наставником стал доктор Стюарт, специалист по Паскалю. Оба они вскоре убедились, что Оболенский хорошо знает языки, и поэтому они стимулировали его занятием литературой.

Уже в первый год Оболенский погрузился в социальную и культурную жизнь Кембриджа. В театре ЭйДиСи он участвовал в постановке «Ревизора» Гоголя, играя в спектакле роль Хлестакова. Он с удовольствием посещал бесчисленные вечеринки студентов и преподавателей. «Мне нравились все эти развлечения Кембриджа. Если бы к тому времени я прочитал автобиографическую книгу Владимира Набокова «Говори, память», я бы удивился, почему автор, русский студент начала 20-х годов не был в состоянии получать удовольствие от жизни в Кембридже» [95] Ibid. P. 223. .

В первые годы войны, несмотря на то, что Кембридж опустел, Оболенский продолжал занятия в университете. Успешно сдав экзамены, он стал задумываться, чем заниматься далее. Он начал подумывать о том, чтобы записаться в действующую армию, и успешно прошел подготовительный курс военных занятий. После этого он получил статус офицера и стал руководить военной подготовкой русских студентов.

В университете под руководством Элизабет Хилл Оболенский начал работать над богомилами, религиозной сектой, которая существовала в средние века на Балканах. В работе над этой темой ему помогала дружба с византинистом, священником Френсисом Дворником, который после начала войны остался в Англии. Дворник занимался Кириллом и Мефодием, а также патриархом Фотием. Рукопись о богомилах, над которой Оболенский работал 18 месяцев, он представил в Тринити-колледж для получения стипендии.

В день, когда в колледже происходили выборы, он был в Лондоне. «Появившись в 6 вечера во дворе колледжа, я увидел русского математика Безиковича, который шел по направлению ко мне. Вдруг он увидел меня и подошел ближе. Я ожидал соболезнований, но он сказал мне по-русски: “Поздравляю”. С чем? – спросил я. Он сообщил, что в полдень меня избрали феллоу Тринити. После этого моя жизнь изменилась. Я был больше не учеником, а феллоу, которому позволялось ходить обедать на Хай-тейбл, и что курьезно, ходить по зеленой траве колледжа. Я должен был подумать также, что в колледже, в военное время, я получил полную безопасность» [96] Obolensky D. Bread of Exile. A Russian Family. London, 1999. P. 228. .