Джозеф Дэйвис - Посол к Сталину

(Примечание Мемуариста. Посмотрите, как элегантно Сталин поднимает вопрос о царских долгах. Переводя с дипломатического языка на нормальный – мы, может быть, рассмотрели бы выплату части царского долга, если Вы решите уже наконец вопрос с поставкой нам сверхсовременного линкора. Крайне прагматичный и деловой подход. Продолжаем.)

Я спросил, знает ли он, какова сумма долга Керенского и что я сам не смогу назвать её навскидку. Он ответил, что не знает, записи Керенского не ясны. На это я ответил, что охотно могу подтвердить цифры, так как знаю, что наши записи точны, так это когда-то были наши деньги. Это вызвало всеобщий смех.

На мой запрос Сталин заявил, что эта выплата должна означать полную ликвидацию всех претензий. На это я возразил, что если бы это было предложение, то, по моему мнению, было бы бесполезно даже думать о его рассмотрении, потому что сумма была бы даже меньше, чем сумма предыдущих предложенных соглашений.

Затем я спросил, возможно ли для них ограничить предложение о выплате долга Керенского только в части правительственного долга и оставить другие требования на будущее. На это он сначала выразил сомнение.

Затем я сказал, что моя единственная цель, поднимая этот вопрос, состоит в том, чтобы откровенно изложить им мое мнение относительно того, что, по моему мнению, делает бесполезным даже представление предложения, и что предложение, по моему мнению, даже не будет рассмотрено, если соглашение не может быть заключено без ущерба для других требований.

Я объяснил, что в нашей практике заключения договоров мы часто прибегали к этому принципу, а именно к тому, что можно урегулировать какой-то один вопрос, вызывающий разногласия между сторонами, с явной оговоркой, что такое урегулирование не наносит ущерба или не мешает ни одной из сторон выдвигать в будущем какие-либо другие претензии. Он сказал, что это приемлемо.

(Примечание Мемуариста. Обратите внимание, что СССР готов идти на уступки, а вот США договариваться по хорошему совсем не хотят. Сталин предлагает рабочую схему – мы платим небольшую часть царских долгов и навсегда закрываем этот вопрос на международной арене.

Но нет, американцы хотят получить и эту часть, и иметь возможность судиться и требовать остальных сомнительных платежей. В итоге Сталин закрыл беседу как бесперспективную. "Это приемлемо" из его уст в данном случае означает "что ж, значит Вы не получите ничего".

Большевики последовательно отказывались платить царские долги и далее. Зато в 1986-м году Горбачёв с Тэтчер оплату царских долгов подписал. Британцам передали пять с половиной тонн российского золота.

В 1997-м году Ельцин вернул четыреста миллионов долларов царских долгов Франции. А в следующем году в России грянул финансовый кризис. Так что эти деньги явно были нам "лишними". Продолжаем.)

Конечно, на протяжении всего этого обсуждения было понятно, что замечания и запросы, которые я делал, были предназначены просто для изучения точных условий предложения. Было ясно заявлено, что я, разумеется, не претендую заявлять о том, что будет, а что не будет приемлемо для моего правительства.

Имею честь оставаться, сэр, с уважением, Джозеф Дэйвис.

Дневник, Москва, 6-е июня 1938-го.

Работал весь день в офисе, приводя дела в порядок. Обсудил ситуацию с долгами с Хендерсоном и Кирком, пытаясь перейти к делу, чтобы понять, чем было это предложение и что оно означало.

Дневник, Москва, 7-е июня 1938-го.

Работал над меморандумом, чтобы определить Советское предложение со ссылкой на обсуждаемый вопрос.

Государственный обед в доме на Спиридоновке, устроенный Литвиновым в нашу честь. Кроме сотрудников нашего посольства и чиновников внешнеполитического ведомства, присутствовали только бельгийский посланник и его жена – довольно приятный и вдумчивый жест.

(Примечание Мемуариста. Действительно красивый жест со стороны Литвинова. Не собирать весь дипломатический корпус, а устроить почти домашние проводы. И как бы передать посла с рук на руки на службу в Бельгию. Продолжаем.)

Литвинов произнес очень великодушную и красивую речь, на которую я ответил экспромтом. Прием после ужина, концерт и танцы после него. Вернулись домой утром, при дневном свете. Всё было прекрасно.

Дневник, Москва, 8-е июня 1938-го.

Сегодня в доме Шереметьева, который теперь является музеем фарфора, Марджори получила милый подарок в виде прекрасной пары ваз. Она была вручена мадам Молотовой от имени Советского правительства и представляла собой дань уважения первой супруге посла Соединённых Штатов в Советском Союзе.

(Примечание Мемуариста. Похоже, посол Дэйвис оказался первым, кто не побоялся привезти "к этим красным" свою жену. Хорошенького же они были о нас мнения! Продолжаем.)

Газетчики в Москве.

Журнал, Москва, 8-е июня 1938-го.

С болью я сказал газетчикам, что уезжаю из России. Они оказали мне неоценимую помощь. На самом деле, я стал думать о них более или менее как о "неофициальных коллегах".

Они выполняли свою работу по сообщению новостей, не заботясь о том, "как карта ляжет", но они были скрупулёзно честны, сохраняя верность мне во всех разговорах "не под запись". Их суждения о ситуации и людях, вкупе с гораздо более широким знанием России, очень помогли мне. Это необычная группа людей, каждый из которых отличается своей индивидуальностью и каждый отмечен способностями, присущими этой личности.

Мне понравился британский корреспондент Холертон, у него острый ум. Его фраза "Хабеас корпус здесь был заменён Хабеас кадавр" является классической.

(Примечание Мемуариста. Здесь игра слов. Хабеас корпус полноценно появился в средневековом праве в семнадцатом веке. По сути, это такая первобытная презумпция невиновности. Требование сначала доставить арестованного в суд, а уж потом отдавать феодалу на расправу.

По латыни "хабеас корпус" буквально звучит "доставить тело", человека в суд, то есть. Журналист переиначивает этот средневековый принцип в "доставить труп". Издеваются над Советской властью, в общем. Продолжаем.)

Спенсер Уильямс, который пишет для "Манчестер Гардиан" и представляет американо-русскую торговую палату, работает здесь с 1930-го года, дольше, чем любой представитель американской печати, кроме Уолтера Дюранте. У него практический ум, с деловым уклоном, проницательный и способный.

Во время моих путешествий по Украине, Донбассу и Кавказу он был со мной ежедневно. Его опыт здесь дает массу полезной информации. Демари Бесс прямой как струна и очень способный. Он и Джо Барнс, представляющие два разных подхода к этой ситуации, были особенно ценны для меня.