Александр Афанасьев - Империя, которую мы потеряли. Книга 2

Ленин был единственным крупным теоретиком марксизма, который допускал отступления от Маркса — потому что он и сам к тому времени отступил и стал среди «канонических» марксистов изгоем. И — почему Ленин сказал «вчера было рано завтра будет поздно»? Он единственный понял, что у марксистов шанс взять власть в России есть ровно до того момента — пока крестьяне не разберутся и не поймут, что марксизм им враждебен и призывает к уничтожению общины. А если сами не поймут — так эсеры подскажут. Потому-то он и торопил соратников — пока крестьяне их не раскусили.

Но вернемся к Струве.

Надо сказать, что в отличие от многих других левых — он никогда не был отщепенцем для действующей власти, для элит, его статьи можно было заметить на столе у Витте, к примеру. И сам Струве — никогда не считал, что уничтожение действующей власти есть обязательное условие для движения вперед, и в этом он расходился практически со всеми левыми политиками своего поколения. А чтобы было понятно, кто был прав — приведу одну цитату.

Не спорьте, не болтайте, не исправляйте, не спасайте. Это бессмыслица, это ничего не изменит, это напрасный труд, это иллюзия. Продолжать движение мы можем только на руинах монархии, иного пути нет.

Не ждите, не теряйте время, не спите.

Это слова аятоллы Хомейни семьдесят лет спустя. А теперь попробуйте осознать, что ровно то же самое говорили и думали — и действовали — практически все публичные оппозиционные политики того времени. Тот кто был против этого — клеймился как предатель. Ну, как вам, такой вот хомейнизм в богоспасаемой России начала двадцатого века? А ведь это было и считалось нормальным.

Как марксист — Струве избежал арестов (возможно ввиду своего происхождения и умеренности) и постепенно нашел себя как корреспондент, а затем и как редактор легальных изданий (типа Нового слова), которые стояли на левых позициях. Ему удалось наладить контакт с крупными издательствами и стать крупнейшим в России издателем левой литературы. Он издал первый том Капитала Маркса, труды Туган-Барановского, переводы по истории индустриальной экономики Европы, книги из западной философии и литературы. Это принесло ему опыт как редактора, так и полемиста. Видимо, апогеем Струве — марксиста — было написание им в 1898 году Манифеста Российской социал-демократической рабочей партии.

1899–1901 годы — это период перехода Струве к критике марксизма. На изломе века, Струве написал серию статей, в которых предпринял попытку синтезировать либеральный консерватизм, национализм и революционную проповедь политического освобождения и социальной справедливости. Струве пытался найти формулу компромисса между нарождающейся национальной буржуазией и рабочим классом. Так же он впервые поставил хорошо знакомый для Европы вопрос национального наполнения революции — то что другие русские марксисты считали пережитками. В новом 1900 году Струве писал в журнале "Мир Божий" статьи, в которых призывал создать широкую социал-демократическую коалицию и перейти к объединяющему всю русскую оппозицию соглашению в борьбе за политическую свободу.

На период 1900–1902 годы приходится окончательный разрыв Струве с Лениным — если в 1900 году Струве публикуется в Искре, то в 1902 Ленин уже призывает к убийству Струве.

В 1902 году Струве уезжает в Германию, где встречается со всеми видными социал-демократами той поры и ищет деньги на новый журнал.

В период 1902–1905 годов — Струве окончательно рвет с ортодоксальными марксистами и переходит на позиции скорее диссидентские, ставя во главу угла защиту политических и иных прав человека, а не классовую борьбу. При этом Струве продолжает поддерживать и борьбу рабочих, но рассматривает теперь ее в более широком ключе — не как классовую, а как часть общей борьбы за права. Этот путь приводит его в партию кадетов и в Думу.

Трагедия первой, а за ней и второй Думы происходит у Петра Струве на глазах. Когда распускают первую Думу — он оказывается лидером той группы, которая отказывается осудить действия правительства, но лишь по формальному основанию — потому что все было сделано по закону. В отличие от многих — Струве видит причину роспуска не только в злонамеренности царя и Столыпина — но и в агрессивной непримиримости коллег-депутатов, против которой он борется. Он — один из тех немногих, кто считает конституционный акт 1905 года достаточно хорошей площадкой для того чтобы и добросовестно сотрудничать с правительством и добиваться новых прав для парламента и для народа в целом. Вторая Дума — просуществует еще меньше первой, и в борьбе за ее сохранение — Струве сделает шаг, который приведет его к разрыву с кадетами.

Первый шаг в сторону от партии он сделал, когда была распущена Первая дума. Как известно, тогда около двухсот депутатов поехали в Выборг и оттуда опубликовали воззвание сопротивляться правительству— оно стало известно как «Выборгское воззвание». Струве был против потому что Дума была распущена без нарушения закона. Как известно, кадеты смело шли на конфронтацию надеясь, что роспуск Думы вызовет восстание. Но восстания не произошло — и это стало жестоким уроком.

03 августа 1906 года состоялось заседание кадетского ЦК, на котором в партии наметился раскол. Часть членов партии настаивали на переходе на нелегальное положение. Другие, и в том числе Струве считали что само воззвание является ошибкой и надо готовиться к новым выборам: «партия на условиях выборгского постановления существовать не может».

Вопрос о «Выборгском воззвании» крайне обострил противостояние между левыми и правыми крыльями в партии. Ходили слухи в расколе в партии — левое крыло могло объединиться с РСДРП, правое с октябристами. Струве был категорически против революционных жестов о партии, он настаивал на том что кадеты должны быть либеральной, демократической и социалистической партией, но не радикальной. Задача партии должна была быть в том чтобы своей политической деятельностью способствовать появлению в России «общественно ответственного гражданина». На IV съезде партии в Хельсинки он заявил: «Чем больше мы ударимся в революционизм, тем дальше будем отброшены в сторону реакции». Зал взорвался аплодисментами.

Как известно, на тот момент победила точка зрения правых кадетов — почти правым был и Милюков. Сам Милюков считал, что партия может использовать революционную угрозу в торге с властью, но возглавить революцию не должна.

Давайте немного порассуждаем — а насколько прав был в этой ситуации Струве?

По меркам сегодняшнего дня — конечно, прав на сто процентов. Он вообще ставил на удивление актуальные задачи, некоторые из которых не решены в России и сегодня. Проблема в том что политика того времени была откровенно патологической. Струве пытался всеми силами занимать позицию центра и немного правее центра, в то время как вся политическая жизнь в стране все больше радикализовывалась. По сути, добросовестно политикой заниматься никто не хотел. Власть стремительно правела, подходя к идее создания партии власти, поддержанной силами полиции и госбезопасности. Низы стремительно левели. Но что самое интересное — те на кого в нормальных обществах ориентирована политика Струве — верхний средний класс и бизнес — им Струве был не нужен. Они проплачивали большевикам чтобы те свергли власть. Власть полученная законно и путем компромисса их не интересовала.