Александр Афанасьев - Империя, которую мы потеряли. Книга 2

Только в российском обществе — нашлись люди, которые не просто были против войны, но и открыто желали своей стране и своему народу поражения и открыто о том заявляли. Кстати, Сталин, будучи редактором Правды, отказался помещать статью Ленина о желательности поражения — и возможно, именно тогда понял, кто такие настоящие большевики, и это понимание дорого обошлось большевикам на пороге новой войны в 1937 году…

Давайте для начала послушаем историка Дмитрия Лабаури

Не так давно мне посчастливилось познакомиться с великолепным изданием семейных мемуаров представителей трех поколений рода Калитиных.

Открывает повествование исповедь генерала П.П. Калитина — участника Туркестанских походов 1873–1881 гг. и командующего 1-м Кавказским армейским корпусом в Первую мировую войну, особо отличившимся в ходе Эрзерумской операции 1915 г. На его мемуарах, впрочем, мы не остановимся подробно. Изложенные им факты своей военной биографии вряд ли откроют нечто новое историкам. Покорение Россией Средней Азии и военные действия на Закавказском фронте Первой мировой давно изучены во всех подробностях. Другое бросилось мне в глаза — описание генералом без излишней ретуши ряда неприглядных сторон его учебы в Новгородском кадетском корпусе и других военных училищах в 1860-е гг. Речь прежде всего идет о размахе неуставных отношений между кадетами, сопровождавшихся постоянными драками, ссорами, враждой между учебными классами, насилием старших над младшими. «Новички подвергались всяким пыткам и испытаниям со стороны старших кадетов. Как правило, это были забубенные лентяи, ходившие всегда с перевалкой, с завернутыми обшлагами, всегда готовые вступить в драку. <���…> Горе было тому новичку, который ходил жаловаться начальству», — пишет он. В одной из драк сам П.П. Калитин ножом случайно нанес смертельную рану своему товарищу-кадету.

Описание П.П. Калитиным этих внеучебных будней, характерных по всей видимости в целом для процесса взросления молодежи в пореформенной России второй половины XIX — начала XX вв., произвели лично на меня тем большее впечатление, что в силу своих научных интересов я был хорошо знаком с болгарской мемуарной литературой того же периода и нигде у болгарских авторов не встречал ни единого намека на рознь между учениками, о которой пишет П.П. Калитин. Наоборот — почти все они с благоговением вспоминали свои детские и школьные годы, как время истинного товарищества, взаимопомощи и дружбы, когда один член коллектива был неотъемлемой частью единого монолитного целого. Так обычно выглядит всякое нормальное общество, которое живет идеями и идеалами, жадно впитываемыми молодым поколением. Едва ли требуется пояснять, что эти идеи и идеалы заключались в любви к родине и своему народу, в отрицании своего личного «Я» во имя интересов всего общества, что понималось в то время как высшая моральная добродетель, усваиваемая болгарами при помощи семьи и школы с самых ранних лет. Вот, например, что пишет македонский болгарин Симеон Радев о времени своей учебы в Битольской гимназии в начале 1890-х гг.: «Мы (ученики — Д.Л.) были из разных социальных слоев, из разных краев, с различным темпераментом и с различными, приобретенными в семьях понятиями, одно нас связывало, как будь то в некую священную связь — фанатичная любовь к отечеству. Народность была нашим верую. Болгарский дух был у всех высок…».

Далеко не все русские могли понять, что сражаться, жертвовать и умирать можно не только ради сытого желудка и личных удовольствий, но еще за такие понятия, как коллективная честь, достоинство, справедливость — те понятия, которые как правило и объединяет в себе национальная идея — неведомая для многих русских людей в ту пору. Старая религия — христианство — все более теряла свое значение в жизни людей, а новая религия — гражданственность и национальный патриотизм — по ряду объективных причин, отличающих Россию от других европейских народов, не приходила ей на смену. В итоге образовывался чудовищный вакуум духовной пустоты, который предоставлял человека самому себе, все более погружая его в пучину гедонизма, бесконечной погони за удовлетворением собственных эгоцентричных, как правило, материальных, целей и неизбежно разрывавший ткань общественного единства.

Отчего, как могла сложиться такая ситуация?

Давайте, задумаемся вот о чем. Страна потерпела тяжелое поражение в Крымской войне. Это поражение не отняло у нас территории — но вынудило признать, что государство у нас далеко от современных, что нужна модернизация во всем — от экономики, до политики и общества.

Экономическая модернизация фактически и произошла — Россия 1861 года и Россия 1913 года — это две разные страны. Я уже показывал в статье про николаевскую модернизацию — темпы этой модернизации превосходили темпы сталинских пятилеток. Да, критической ошибкой стало то, что практически не уделялось внимание военной промышленности — но ведь никто не знал, что будет война продолжительностью целых четыре года, нет ни одной статьи серьезного известного политика или военного того времени, который бы предупреждал, что война будет именно такой. При Николае II все средства шли в «группу Б», то есть в производство товаров повседневного спроса — и на них в быстро растущей стране всегда был спроси Люди жили все лучше и лучше — русский крестьянин 1913 года не доходяга, как это пытались нам внушить, это маленький, но хозяин. Он одет в фабричную одежду, носит сарапульские сапоги «со скрыпом», знает цены и не даст себя объегорить, у него, скорее всего в городе уже есть родственники и он думает, как бы отправить детей учиться — в город, в земское училище. Он имеет и опыт взаимодействия с банками, ссудными товариществами и кооперативами. В городе тоже не бедствуют. Хрущев вспоминал, что при царе, будучи рабочим на шахте, он получал больше чем первым секретарем МГК, он снимал кирпичный дом с тремя комнатами и нормально питался.

Чем был девятнадцатый век во всем мире? Это был век окончательного открытия и завоевания всего мира. Энергия передовых наций — французы, американцы, англичане (прежде всего они) выплеснулась далеко за пределы своих границ, создавая великие империи. Ярким примером сего были британцы — они создали Ост-Индскую компанию, размер частной армии которой в какие-то моменты превышал размер британской армии как таковой. Они приходили, начинали торговать, иногда силой. Вот некоторые города созданные и развитые ими: Аден — это бывшая угольная станция по пути в Индию, в 60-е годы Аден был вторым по грузообороту портом мира (а потом пришли коммунисты), Карачи, Бомбей, Сингапур, Гонконг, Шанхай. Все эти города развивались как торговые, как места где англичане торговали с местными.