Александр Афанасьев - Империя, которую мы потеряли. Книга 2

Вернемся в девятнадцатый век…

Почему русское образованное общество стало таким, почему оно не восприняло идеи колониализма и экспансии. Почему, наконец, оно не восприняло даже идеи национализма как большинство наций Европы? Обратите внимание, повестка дня русского интеллигента, в отличие, например от сербского и болгарского (о чем пишет тот же Лабаури), да даже и французского с американским — подчеркнуто антинациональна. Если люди говорят, что прошлое по определению постыдно — о каком национализме идет речь?

Конечно, проще всего сказать, что проблема в нерешенном вопросе крепостного права. Но мне кажется все еще глубже, крепостное право одна из проблем, и после его отмены ситуация лучше не стала.

Начиная еще с самого начала 19 века — русскую интеллигенцию не покидает неуверенность в своей стране и в ее праве — и она проистекает из сравнения России с набирающим ход Западом. Ведь идея колониальной экспансии — основана на уверенности в ПРАВЕ. Англичане и прочие, приходя на какие-то земли (той же Индии) не просто приходили пограбить — это не пираты. Они приходили, чтобы дать людям этой земли лучшую жизнь. А это проистекало из твердой и не подвергавшейся сомнению уверенности в том, что их жизнь, их система — намного лучше. Они приходили, чтобы установить свои порядки, свои стандарты цивилизованности — и делали это силой. В то время как в Лондоне, например — еще держали свиней.

Так вот, у русской интеллигенции этой уверенности не было, и события 1812 года — это сильно подкрепили. Слишком много русских в последующие годы оказались в Париже и имели возможность сравнить. И сравнение было не в пользу России.

В итоге — интеллигенция выдвинула свой проект, который со страшными для страны результатами пытается воплотить в жизнь вот уже два столетия. Не экспансия, не завоевание — а присоединение к Европе на вторых ролях и долгая учеба у нее в роли смиренного ученика…

Конечно, никто на это не согласился и тогда. Тогда русская интеллигенция начала этот проект фактически в одиночку и явочным порядком — то есть, начала ездить в Европу, учиться там и тащить домой все, что не попадя. Так, в Европе нашли и притащили домой марксизм…

Одновременно с этим, русская интеллигенция искала свою особенность, то чем Россия могла бы выделяться в европейской семье народов. Ей стала общинность. Этот страшный тупик как я покажу в другой статье, придумал не русский — но русская общественность с восторгом схватила чужую мысль и понесла ее как знамя. Так было значительно усугублено начало капиталистической модернизации страны, а крестьянин, едва получив свободу, тут же ее и лишился, правда на смену рабства у помещика — пришло рабство в общине. Это было именно рабство — крестьянин не имел своей земли, он не имел права выйти из общины получить паспорт и уехать в город, он судился не нормальным государственным судом — а судом общины. Получается, что русская интеллигенция боролась не за свободу, а… против свободы. Не за европейский путь — а против него. К этому пришли.

Ну и третье — дехристианизация. Невозможно писать о реках крови пролитых русским оружием, о страданиях бедных поляков и кавказцев под пятой русского оккупанта и рано или поздно не задаться вопросом — а Бог есть? А если есть — то почему он все это позволяет?

На Западе протест против католической церкви родил протестантизм — фактически та же дехристианизация. У нас — толстовство. Мало кто вообще понимает, в чем суть толстовства. Толстовство — это религия, ее просто никто не развил. По Толстому Иисус Христос никакой не Сын Божий, он просто человек, страдавший и погибший на кресте — но при этом он учитель, праведник, моральный ориентир. И если на Западе именем Христа творились страшные вещи — инквизиция и крестовые походы — то у нас Толстой провозгласил лозунг непротивления злу насилием.

Л.Н. Толстой вообще — ключевая фигура того времени, через него можно понять, как мы пришли к проигрышу Первой мировой и потере страны. Он — соединяет в себе все, он — знамя всей интеллигенции, законченный идеал ее мечтаний:

— отказ от капиталистической модернизации

— общинность.

— толстовство как религия (дехристианизация)

— сочувствие малым народам

— отказ от войн.

Толстовство можно было бы сравнить с протестантством, корни у них общие — неприятие забюрократизированной, слившейся с государством церкви. Но у толстовства и протестантизма есть одно ключевое отличие, которое в общем то определяет все. Протестантизм предусматривает спасение, прежде всего через труд и индивидуальное выполнение десяти заповедей. При этом богатство, возникающее в ходе труда — не только не осуждается — но и признается неким божьим даром тому, кто много и усердно трудится. Протестантизм легализует богатство, в том числе и крупное богатство. Толстовство же — не только осуждает любое богатство, но осуждает и модернизацию страны. По Толстому — благословен не всякий труд, благословен труд крестьянина в земледельческой общине и именно там Толстой искал идеал. Толстовство легализует нищету. Нестяжательство, неприхотливость, способность обходиться малым и не роптать — в двадцатом веке это не раз страшно скажется на нас. Когда крестьяне пусть и с восстаниями, но приняли большевистский строй, когда пошли в колхозы, когда приняли, не ропща явно неравноценный обмен государства и колхозов, когда уже после войны — деньги на Россию выделялись в последнюю очередь и тот же эстонец или грузин получали намного больше. Плохие дороги, избы, старые дома вросшие в землю по окна первого этажа, колодец на улице — это все не колонии и не криптоколонии — это центр России. Не хочу и не буду искать потрясшие меня воспоминания, как в период расцвета брежневизма — зачем-то в одну из центральных областей России приехали по работе грузины, и тут же подняли бунт. А один из них, искренне и честно желая помочь хозяевам, принявшим их в гости, сказал им — вы не уважаете сами себя. У вас того нет и этого нет — и вы считаете, что это нормально и молчите — а это ненормально. Подумайте об этом.