Александр Афанасьев - Империя, которую мы потеряли. Книга 1

Из книги Анны Гейфман «революционный террор в России»

В кадетском клубе в Петербурге представители различных экстремистских организаций использовали традиционный русский метод сбора денег: они пустили по кругу шапку, в которой лежали бумажки с описанием того, как будут использоваться пожертвованные деньги. Князь Д.И. Бебутов, один из основателей клуба и видный член кадетской партии, признавал, что он вовсе не был шокирован надписью «для боевой организации», найденной в шляпе; наоборот, это ему особенно понравилось. Однако, опасаясь за безопасность революционеров, присутствовавших в клубе, Бебутов предложил, чтобы они, во избежание лишнего риска и для большей выгоды, поручили ему лично собирать для них деньги раз в неделю. Радикалы с благодарностью приняли его предложение. Спустя две недели после открытия думских заседаний, в начале мая 1906 года, конституционные демократы приняли участие в парижской акции по сбору средств для эсеров.

Как мило. Партия, победившая на парламентских выборах — собирает деньги для террористов. Просто замечательно.

Мало кто знает, что Николай II был готов не просто дать Думу, почти сразу, в конце 1905 года начались переговоры о создании коалиционного правительства, при этом кадетам предлагались важнейшие посты — министров иностранных дел (видимо Милюкову) и внутренних дел (этот пост важнее премьерского). И что ответил Милюков? Ну, разумеется, он отказался. Сказал, что либо кадетам дадут возможность сформировать однопартийное правительство и реализовать кадетскую программу — либо кадеты в правительство не пойдут. Вот тут г-н Милюков — является предтечей г-на Явлинского с его Яблоком.

Так был упущен, возможно, последний шанс избежать событий 1917 года. Как то Павел Николаевич не подумал о двух вещах. Первая — что существуют и другие партии, и у них тоже есть избиратели и тоже есть мнения о том, что надо предпринять для исправления положения в России. Милюков ведь даже не оговорил возможность коалиции с партиями схожих взглядов, или о переговорах с оппонентами, он потребовал для кадетов правительство целиком. Второе — что отказываясь, он не просто отказывается за себя и за партию, но отказывается сделать еще один шаг на пути демократизации России, о которой он и его товарищи мечтали. Только после того, как тайные переговоры с либералами в лице Милюкова ничего не дали, царь обратился к силовикам, таким как Трепов и они подавили мятеж, в Москве — с применением артиллерии по городским кварталам. Милюков несёт за это, по крайней мере, косвенную ответственность. Разделить ответственность за положение дел в стране, предпринять меры к прекращению начинающейся гражданской войны он не захотел, хотя как зрелый и ответственный политик — должен был бы.

Кадетская партия занимала циничную и глубоко аморальную позицию. С одной стороны — она тайно поддерживала радикальные партии деньгами и без сговора с ними — но пыталась прикрывать их политически. Кадеты требовали «полной политической амнистии», то есть выпустить всех революционеров и террористов, но при этом отменить смертную казнь — то есть не наказывать смертью террористов, стреляющих в людей, не задумываясь. Но при этом публично они провозглашали либеральные ценности, чтобы не оттолкнуть своего избирателя из стремительно растущего городского среднего класса и в условиях ослабления самодержавия оказаться «лучшим выбором из худшего» — то есть кадеты рассчитывали, что царь даст власть именно им, как самым приемлемым из неприемлемых, самым умеренным из радикалов. Это постоянное лавирование между радикализмом и либерализмом и делало их позицию аморальной, бессовестной — они не лили кровь, но были готовы воспользоваться той, что прольют другие.

Аморальность кадетов выходила далеко за рамки приемлемого.

Дочь губернатора, Татьяна Леонтьева в 1905 году намеревалась «стать шахидом», совершить террористический акт в Зимнем дворце. Будучи назначенной фрейлиной Ее Величества, и сочувствуя партии эсеров, она намеревалась пронести в Зимний пояс с динамитом и во время представления Высочайшим особам подорваться вместе с ними. Когда дворцовая полиция разоблачила Леонтьеву, она никак не была наказана (?!!!). Ее передали родителям, а те отправили ее в Германию, на поправку здоровья. В 1908 году она прямо в отеле убила старика, ошибочно приняв его за министра внутренних дел Дурново. Так кадеты предоставили ей трибуну в своей газете «Речь». Леонтьева выразила сожаление по поводу убийства старика, вообще не причастного к политике, но добавила, что в эти трудные времена не так уж важно, больше или меньше на свете одним человеком (?!!!).

Если один член общества такое пишет, другие члены общества, которые не считаются маргиналами, это печатают в газете, а третьи, которые считают себя нормальными людьми, это читают, и принимают это как должное и продолжают покупать газету, в которой это напечатали — что мы можем сказать о таком обществе? То, что оно больно.

В Варшаве 14 ноября 1905 года, анархо-коммунисты бросили две бомбы, начиненные металлическими предметами в семейное кафе отеля «Бристоль», в котором в тот момент находилось больше двухсот человек. В то же время П. Милюков заявил, что террористическая деятельность логична при сложившихся обстоятельствах, когда террористы являлись лишь невинными жертвами тирании и беззакония, идущего сверху. Он же и другие члены партии кадетов заявляли, что в основе политических терактов лежит «известная социальная целесообразность», так как они направлены против тех, кого революционеры и общество считают реакционерами и «врагами народа». Депутат Думы Огнев заявил что «Безнаказанность разных административных насильников их возмущает, перспектива дальнейших ужасов от какого-нибудь Луженовского и других устрашает их, и, не имея других средств мирного воздействия на этих извергов, они решаются на преступления». Он же заявил, что террористы это «люди особенной нравственной чуткости, чуткости большей, чем у обыкновенных ординарных людей», которые проходят мимо или просто болтают о социальной несправедливости».

В то же время, когда черносотенцами был убит бывший депутат Думы от партии кадетов М. Герценштейн, газета «Речь» разразилась яростным протестом против «безумно-постыдных средств борьбы», «дикого и варварского насилия», «предательски-гнусного, злодейского убийства».

Именно кадетская партия — единственная из всех, так и не определила публично и окончательно своей позиции по политическому терроризму и убийствам.

Все это было более чем политическое лавирование. В любой нормальной, здоровой стране такие взгляды закрывали и закрывают путь к парламентской политической деятельности навсегда, а общество отшатывается от таких политиков как от чумы. Кадеты, в 1-ой Думе имея 176 мест, в 4-ой имели всего пятнадцать — и вовсе не из-за противодействия властей. Немало достойных людей не примкнули к кадетам или вышли из партии именно из-за позиции кадетов по отношению к политическому террору. В том числе и на этой почве произошло размежевание П. Милюкова и А. Гучкова, создавшего более правую партию октябристов. Депутат Стахович (октябрист) предупредил: господа, если Дума не осудит политические убийства — она совершит самоубийство. Лояльность кадетов к террору послужила одной из причин разгона и первой и второй Думы, изменения избирательного законодательства, невозможность работать с Думой ни С.Ю. Витте, ни П.А. Столыпина.