Ричард Вайнен - Долгий '68: Радикальный протест и его враги [калибрятина]

Наследие нацизма

Упоминания о преступлениях Третьего рейха придавали межпоколенческому конфликту в Западной Германии особую остроту. Эти отсылки к нацизму превращались в оскорбления, которые обе стороны, старшие и младшие, бросали друг другу. В ноябре 1967 года во Франкфурте ректор обвинил сорвавших лекцию студентов-манифестантов в том, что они «не столько реализуют демократические права, сколько практикуют фашистский терроризм»; те ответили, что подобное замечание свидетельствует о «неуважении к жертвам Аушвица» 22. Гудрун Энслин родилась в 1940 году, а в 1970-е вступила во «Фракцию Красной Армии». Рассказывают, что после смерти Бенно Онезорга она, оправдывая применение насилия, говорила: «Бессмысленно разговаривать с поколением, которое устроило Аушвиц». У нас нет доказательств того, что эти слова действительно принадлежали Энслин 23, но то, насколько часто их цитируют, уже показывает, до какой степени мысли о нацизме проникли во все аспекты политического радикализма в ФРГ. Собственная семья Энслин была олицетворением сложных взаимоотношений с нацистским прошлым. Ее отец, протестантский пастор, пассивная жизнь которого при нацизме была лишена какой-либо героики, позже с сочувствием следил за политической карьерой дочери. Бернвард Веспер, возлюбленный Энслин, был сыном писателя, который пользовался успехом при нацистском режиме. При этом Энслин и Веспер иногда финансировали свою радикальную деятельность, продавая авторские права на издание книг Веспера-отца.

Некоторые вожди немецких леворадикалов 1968 года вообще были детьми нацистов. Райнер Лангханс, родившийся в 1940-м, был сыном члена нацистской партии; какое-то время ему пришлось учиться в военном училище, приобщившись к организации, которая не до конца очистилась от нацистского прошлого. Впрочем, большинство немецких «людей 68-го», как и большая часть студентов-радикалов на Западе в целом, выросли в семьях с относительно левыми политическими убеждениями. Один из активистов через тридцать лет после описываемых событий отмечал, что они в молодости составляли оппозицию «абстрактным», а не биологическим родителям 24.

Для некоторых «людей 68-го» наиболее тревожным аспектом семейной истории была ее двусмысленность, а не очевидное противостояние левых детей их родителям-нацистам. Многие из них были связаны с людьми, находившимися в весьма запутанных отношениях с нацистским прошлым. Ульрика Майнхоф, радикальная журналистка и позднее соосновательница «Фракции Красной Армии», родилась в 1934 году. Ее отец был нацистом, но он умер, когда девочке было семь лет. Ее мать скончалась в 1949 году; девочку воспитывала Рената Раймак, подруга матери. После войны Раймак стала христианской пацифисткой, скрывавшей, однако, тот факт, что когда-то и она состояла в нацистской партии. Карл-Дитрих Вольф, родившийся в 1943 году, поссорился с отцом, который при нацистах работал судьей. Только после того как его отец погиб в результате несчастного случая, он нашел в себе силы прочесть письма родителей, из которых понял, что его мать была еще более убежденной нацисткой 25.

«Люди 68-го» жили в мире, где границы морального выбора были предельно четкими; им трудно было принять грязный мир родителей, в котором ради выживания постоянно приходилось идти на компромиссы. Йошка Фишер, родившийся в 1948 году, позднее говорил, что привык делить немцев на «жертв и героев» 26. Но в 1960-е произошло несколько событий, которые крайне усложнили процедуру такой сортировки. Адольф Эйхман, разработчик системы уничтожения евреев, в 1960 году был похищен и предан суду в Израиле, а с 1963 по 1965 год сами немцы судили нескольких охранников Аушвица. Надо сказать, что откровения, сопровождавшие эти события, не способствовали уточнению формулировок, которые касались морального размежевания в Германии. Напротив, молодые люди зачастую размывали их, добавляя к уже существующим категориям «жертв» и «героев» категорию «преступников». Иногда в стремлении вписать собственное семейство в какие-то удобовоспринимаемые нравственные рамки «люди 68-го» выдумывали себе воображаемую родословную. Родители Марены Зель «без особого мужества» пытались остаться в стороне от преступлений нацизма, однако сама девушка порой фантазировала о том, что ее мать могла бы быть участницей Сопротивления. Кроме того, Зель вспоминала, что ей и многим ее современникам нравилось думать, будто у них есть еврейские корни 27.

Отношения с нацистским прошлым осложнялись радикализацией левых немецких студентов. В 1958 году ССНС организовал выставку «Неискупленная нацистская справедливость», посвященную нацистам, продолжающим работать в судебной системе ФРГ. Другие студенты обнародовали диссертации, опубликованные их преподавателями во времена Третьего рейха и оправдывавшие различные аспекты нацистской политики 28. В 1966 году возник новый повод для возмущения. Курт Кизингер, работавший в министерстве пропаганды Йозефа Геббельса, а позже вступивший в ХДС, был назначен федеральным канцлером в правительстве «большой коалиции», которая объединила христианских демократов и социал-демократов. Это подняло протестную волну — самой драматичной стала акция Беаты Кларсфельд, которая публично дала канцлеру пощечину. Но Кларсфельд не была радикальной студенткой — она была парижской домохозяйкой, переехавшей во Францию и вышедшей замуж за французского еврея, который пережил нацистскую оккупацию. Кларсфельд была признательна немецким левым, прежде всего Дучке, за поддержку, но считала, что в целом для ССНС нацизм был абстрактным понятием. На практике оно вбирало в себя многие аспекты послевоенного государства, но, по ее мнению, из-за увлечения этим общим концептом немецкие левые перестали интересоваться частными нацистами и их конкретными преступлениями:

«Они не понимали этого: в стремлении устроить революцию здесь и сейчас им вполне нормальным казалось то, что немецкий капитализм ставил бывшего нациста во главе Федеративной Республики. Это вписывалось в логику той ситуации, с которой они хотели бороться в целом» 29.

Германская Демократическая Республика

Какое место в западногерманском 68-м занимала Восточная Германия? В каком-то смысле ГДР влияла на все аспекты политической жизни ФРГ. Федеративная Республика была основана на идее о том, что Германия — одно государство, которое должно воссоединиться. Радикальные студенты часто осуждали антикоммунизм, указывая, что он играет ту же роль, какую когда-то играл антисемитизм. Они также определяли себя через отрицание правительственной политики, заявляя, что нужно уважать границы, de facto сложившиеся между Востоком и Западом, хотя Дучке, например, поддерживал воссоединение, утверждая, что объединенный Берлин сможет стать образцом новой политики, которая преодолеет противостояние. Некоторые «люди 68-го» вступили в Коммунистическую партию Германии после того, как в 1968 году она была реорганизована. Другие, впрочем, присоединялись к многочисленным коммунистическим партиям, которые ориентировались на социалистические страны, не входящие в Организацию Варшавского договора, — Китай, Албанию и Северную Корею. В целом, однако, немецкие левые радикалы не поддерживали восточногерманский режим; они испытали замешательство, когда чернокожую американскую активистку Анджелу Дэвис, которой весьма восхищались в западногерманских леворадикальных кругах, тепло встретили в Восточном Берлине.