Ричард Вайнен - Долгий '68: Радикальный протест и его враги [калибрятина]

Но важнее всего было то, что взаимоотношения между североирландским движением за гражданские права и радикализмом 68-го осложняла Америка. Ирландские правозащитники считали своими естественными союзниками черных и испаноговорящих американцев, но при этом живущие в США ирландцы сочетали поддержку ирландского национализма с неприязнью к кампании за гражданские права и протестам 68-го в собственной стране. Национальная ассоциация содействия ирландскому правосудию (National Association for Irish Justice) пыталась заручиться поддержкой американцев в отношении как гражданских прав, так и более широких форм освобождения, но это привело ее к острому конфликту с более старыми и более консервативными группировками — такими, как «Американский конгресс за свободу Ирландии» (American Congress for Irish Freedom) и «Древний орден хиберианцев» (Ancient Order of Hibernians) 59Американские ирландцы действительно были ключевой составляющей белого рабочего класса, который в конце 1960-х начал сдвигаться вправо. Чикагский мэр Ричард Дэйли, который разгонял демонстрации против войны во Вьетнаме (см. главу 4), был типичным американо-ирландским политиком. Бернадетт Девлин столкнулась с американскими ирландцами во время поездки для сбора средств, когда встречавшая толпа приветствовала ее криками: «Британцы, прочь из Белфаста, негры, прочь из Бостона!»

Раса и империя

Какое место в британском 68-м занимал расовый вопрос? Иногда левых радикалов мобилизовывало неприятие власти белого меньшинства в Южной Африке. В 1948 году в этой стране был установлен режим расовой сегрегации — апартеид. Родезия, правительство которой также хотело сохранить правление белого меньшинства, 11 ноября 1965 года в одностороннем порядке объявила о независимости. События в Родезии имели особый резонанс в британской политической жизни. Премьер-министр Родезии Ян Смит заявил, что в его стране Уинстон Черчилль чувствовал бы себя более уютно, чем в Британии конца 1960-х. Британские консерваторы регулярно вставали на защиту белого населения Родезии. Иногда такая защита перекликалась с более капитальными нападками на культуру 1960-х: так, Мэри Уайтхаус, христианская домохозяйка, обличавшая «мораль вседозволенности» по телевидению, одновременно сетовала и на то, что Яна Смита слишком часто ругают недоброжелатели 60.

Левые радикалы включились в борьбу с правительствами Южной Африки и Родезии, вдохновляемые южноафриканскими диссидентами — преимущественно белыми, — которые искали убежища в Великобритании. Когда ректором Лондонской школы экономики назначили человека, прежде работавшего в Родезии, это стало настоящим casus belli для протестного движения. Левые также организовали кампанию против расовой дискриминации в самой Великобритании и особенно против Акта об иммиграции граждан стран Содружества 1968 года, который ограничил приток на Британские острова небелых граждан бывших колоний. В целом, однако, основной мишенью протеста стала небольшая группа консервативных политиков, занимавших более правые позиции, чем руководство их партии. Именно они особенно громко призывали к дальнейшему ограничению иммиграции или репатриации иммигрантов. В этом ряду можно упомянуть, в частности, Дункана Сэндиса и Патрика Уолла, попытка которого выступить в Университете Лидса спровоцировала большой скандал.

Но самый большой гнев со стороны левых студентов вызывал другой человек — Энох Пауэлл. В «теневом кабинете» Эдварда Хита этот эксцентричный персонаж отвечал за вопросы обороны и безопасности. 20 апреля 1968 года он выступил в Бирмингеме с речью, посвященной угрозам, которые несет с собой небелая иммиграция. Цитируя Вергилия, он рассуждал о Тибре, воды которого «пенятся кровью». Это выступление сделало Пауэлла предметом ненависти левых сил. Демонстрации против него стали такими частыми и неистовыми, что фактически ему был закрыт вход во все университеты страны.

Казалось, что все особенности Пауэлла — выпученные глаза, дребезжащий голос, вечное цитирование классики, редкое сочетание мидлендского акцента с офицерской выправкой человека, имевшего в 1945 году звание бригадного генерала — были призваны приводить радикальных студентов в ярость. Тем не менее в некоторых отношениях Пауэлл, как и обожаемый им де Голль, сам восставал против тех самых вещей, которые были не по вкусу радикалам 1968 года. Он часто прибегал к выражениям, которые запросто могли бы прозвучать и из уст студента-радикала — например, слово «технократ» было для него ругательным. Кроме того, Пауэлл был настроен антиамерикански и высказывал мрачные опасения насчет того, что Великобритания может отправить войска во Вьетнам 61.

По мнению Пауэлла, его послание адресовалось напрямую «народу», а реализовать его следовало в обход «истеблишмента». В некоторых сегментах белого рабочего класса его речь 1968 года встретили с необычайным энтузиазмом. В течение одного только месяца Пауэлл получил 43 тысячи писем и 700 телеграмм — в основном с выражением солидарности и от женщин из рабочей среды. Трудящиеся мужчины выражали свою позицию более непосредственно. 23 апреля 1968 года тысяча докеров прошла маршем к Вестминстеру, заявляя о поддержке Пауэлла. Рабочие лондонских доков Святой Екатерины объявили в знак солидарности однодневную стачку; к ним также присоединились грузчики Смитфилдского мясного рынка 62. Бастовали и некоторые предприятия в графстве Западный Мидленд. Сотрудники иммиграционной службы, работавшие в аэропорту Хитроу, написали письмо в поддержку Пауэлла — за это министерство внутренних дел подвергло авторов дисциплинарным взысканиям.

Левых радикалов шокировала поддержка, оказываемая правому политику рабочими — особенно в свете того, что Пауэлл выступал за свободную рыночную экономику и критиковал профсоюзы. Движение «пауэллистов» еще более обескураживало левых по той причине, что иногда оно принимало формы, практикуемые самими «людьми 68-го». Оно действовало в обход традиционных профсоюзных структур и, более того, противостояло ключевым профсоюзным лидерам. Представитель местного отделения Профсоюза транспортных и неквалифицированных рабочих (Transport and General Workers' Union) в Вулверхэмптоне подал петицию в поддержку Пауэлла, чем вызвал раздражение собственного профсоюзного начальства. «Большой Дэн» Хармстон, трудившийся на Смитфилдском рынке, был отъявленным крайне правым головорезом — он, например, поддерживал фашистов из «Юнионистского движения» Освальда Мосли, — но даже этот человек был поражен стихийной реакцией своих коллег на речь Пауэлла:

«Если бы я в тот день сказал им: "Хватайте тесаки и ножи и отрежьте башку Хиту, а потом и Вильсону", они сделали бы это. Они действительно сделали бы это тогда, но спустя неделю — уже нет. Таково было настроение момента — как во время штурма Бастилии, я полагаю» 63. Для британцев деколонизация оказалась процессом менее жестоким и спорным, чем для французов. Значительная часть радикалов приехала из стран, которые прежде входили в состав империи. Так было в случае с южноафриканцами и австралийцами, которые блокировались вокруг журнала Oz . Можно упомянуть также и Тарика Али, чей дедушка был премьер-министром в Пенджабе. Но вот прямые коннотации, касающиеся британского имперского прошлого, в политике 68-го сыграли на удивление незначительную роль.