Валентин Черный - Куликовская битва. Запечатленная память

Вместе с тем царский титул, которым удостоили потомки Дмитрия Донского, объяснялся в конце XV — начале XVI в. не только его успешной объединительной политикой. Огромный интерес к личности Дмитрия Ивановича, безусловно, был вызван его победой над «царем» Мамаем. Вероятно, именно с этим фактором главным образом и связано объяснение царского достоинства «великого князя Владимирского». В связи с этим уместно вспомнить некоторые положения из послания Вассиана Рыло на Угру. Вассиан называет своего духовного сына «великим государем» и «боголюбивым царем» [535] ПСРЛ. Т. 6. С. 225. . Эти титулы рождаются в результате сопоставления с другим «царем» — Ахматом, на которого шел Иван III.

Думается, что победы православных князей над «неверными царями», по мысли современников, уже давали им право на получение титула побежденного. Например, Иван Грозный в связи с покорением Казанского ханства приводит еще один аргумент, подтверждающий его право называться царем: «… и то, Панове, — обращается он к полякам, — место Казанское и сами знаете извечное царьское потому ж, как и Русское» [536] См.: Шмидт С. О. Становление российского самодержавства. Исследование социально-политической истории времени Ивана Грозного. М., 1973. С. 271. .

В XVI столетии, отвечая на новые политические требования, претерпевает некоторые изменения «Сказание о Мамаевом побоище». Поздняя (Киприановская) редакция середины XVI в. доносит до нас интересный образчик переделки текста. Мамай якобы не желает видеть в великом князе Дмитрии Ивановиче своего «улусника». Он хочет победить «подобна себе некоего великаго и силнаго и славнаго царя, якоже царь Александрь Македоньскый победи Дариа, царя Перскаго и Пора царя Индейскаго, таковаа победа моему царскому имени достоит и величество мое славится по всем землям» [537] Сказание о Мамаевом побоище. Киприановская редакция // Сказания и повести о Куликовской битве. С. 52. . Однако Мамай потерпел жестокое поражение, поэтому слава во всех землях досталась «сильному и славному царю» Дмитрию Донскому. Таким образом, изменение текста широко известного литературного произведения преследовало цель использовать авторитет Куликовской битвы для достижения международного признания Русского государства.

«Сказание о Мамаевом побоище» в процессе своей литературной жизни имело самое широкое распространение и в разные времена наделялось определенными политическими акцентами. Достаточно сказать, что среди дошедших списков, а их известно свыше ста пятидесяти, различается девять редакций, которые, в свою очередь, подразделяются на типы. Долгая жизнь памятника и обилие принципиальных разночтений наглядно демонстрируют огромную непреходящую популярность «Сказания…». Более того, можно отметить неоднократные приспособления его текста к тем или иным событиям самых различных времен. Так, в некоторые списки попадают лица, никогда не участвовавшие в Куликовской битве. Другие списки, явно тяготеющие ко времени набегов крымских татар, называют Мамая «крымским царем». Часто по страницам «Сказания…» можно проследить отголоски борьбы великих князей с боярами. «Крамольники» — московские бояре — отговаривают Дмитрия Ивановича от переправы через Дон и тем самым пытаются помешать решающей битве с ордынскими войсками. К сожалению, многочисленные экскурсы в ставший уже далеким 1380 г. чрезвычайно трудно соотнести с поздними конкретными событиями, давшими повод внести коррективы в литературное произведение о Куликовской битве [538] См.: Дмитриев Л. А. Литературная история памятников Куликовского цикла // Сказания и повести о Куликовской битве. С. 332–355. . Тем не менее есть все основания говорить, что сражение на Дону стало для всей русской истории мерилом ее важных вех.

В отличие от литературных произведений на страницах русских летописей связь с конкретными событиями прослеживается яснее. Наибольший интерес к великой победе 1380 г. возник в связи с присоединением в 1552 г. Казанского ханства. В частности, автор соответствующей статьи Никоновской летописи последовательно вспоминает этапы Донского сражения при описании приготовлений к Казанскому походу. Перед походом государь посещает Успенский собор, где «припадает ко образу Пречистыа, иже на Дону была с преславным великим князем Димитрием Ивановичем» [539] ПСРЛ. Т. 13. С. 191. . Собравшееся войско выходит из Москвы той самой дорогой, какой шел на Куликово поле отряд под предводительством Дмитрия Донского. Иван Грозный «вышел на луг против города» и водрузил на знамя крест, «иже бе у прародителя… на Дону» [540] Там же. С. 203. . Покорение опасного соседа ставится в один ряд с самыми значительными событиями в истории Древней Руси: Ледовым побоищем 1242 г. и Куликовской битвой.

И во времена Ливонской войны не предается забвению Донское сражение. Грозный царь вновь обращает свои молитвы к иконе Донской Богоматери, которая, по преданию, была вместе с Дмитрием Ивановичем, «егда князь великий Дмитрей победи безбожнаго Мамая на Дону» [541] Там же. С. 346. .

Мечтал о своей «Куликовской битве» и бездарный преемник Ивана Грозного царь Федор Иванович. В 1591 г., когда в окрестностях Москвы неожиданно появились крымские татары Казы-Гирея, Федор молится об «изрядной победе» над ним, подобной той, какую одержал его прародитель Дмитрий Донской [542] ПСРЛ. СПб., 1910. Т. 14 (I. Повесть о честном житии царя и великого князя Феодора Ивановича всея Руссии. II. Новый летописец). С. 12. .

Летопись, будучи официальным документом, уделяла внимание, главным образом, государственным предприятиям, в центре которых оказался глава государства — великий князь. Поэтому, обращаясь к великой победе 1380 г., летописцы считают своим долгом подчеркнуть родственную связь Мамаева победителя и современного великого князя или царя. Тем самым заслуги предка как бы передаются по наследству вместе с престолом.

Пристальный интерес к своим предкам и к их подвигам был свойствен эпохе средневековья. Заслуги рода считались достоянием всех его членов. Многие «бархатные» книги начинали свои родословия с участников крупных сражений, в том числе с участников Куликовской битвы. Например, по родовому преданию бояр Челищевых, родоначальником их рода был «любимый постелник» Дмитрия Донского Михаил Бренк. Сражаясь на Куликовом поле, Бренк получил смертельную рану в «чело»: отсюда и фамилия Челищевы [543] См.: Веселовский С. Б. Исследования из истории класса служилых землевладельцев. М., 1969. С. 198. . Неоднократно в своих челобитных известный писатель и публицист середины XVI в. Иван Пересветов связывал свое происхождение с Александром Пересветом, который «честно служил» и положил свою голову «на Донском побоище при великом князем Дмитрее Ивановиче…» [544] Зимин А. А. И. С. Пересветов и его современники. М., 1958. С. 300–302. .