Валентин Черный - Куликовская битва. Запечатленная память

Исключительная значимость Куликовской битвы в русской общественной мысли находила свойственное средневековому сознанию выражение. Абсолютизировалась роль отдельных личностей. Наряду с Дмитрием Донским самое заметное место в победе 1380 г. отводилось Сергию Радонежскому. Роль Сергия как «вооружителя», т. е. вдохновителя войска, отмеченная в «Сказании о Мамаевом побоище», сохраняется в древнерусской исторической традиции. Согласно поздним обработкам «Сказания…», «где не быша в бранех цари и великие князья, преподобнаго Сергия имя во устех присно поминаху и церковь полотняну во имя его на путях близ шатров своих поставляху» [545] См.: Харлампий, иеродиакон. Предсказание преподобного Сергия Радонежского чудотворца о первой победе русских над татарами на Куликовом поле (1380–1880). М., 1881. С. 39 . Подтверждение этого факта находим на страницах «Повести о честнем житии царя и великаго князя Феодора Ивановича всея Руси»: в 1591 г. под Москвой оказались татары крымского хана Казы-Гирея, по приказу царя была сооружена церковь «иже от полотна устроена» в честь Сергия Радонежского [546] ПСРЛ. Т. 14. С. 12. .

Обращение к образу Сергия в древнерусской исторической литературе связано с призывом к решительным действиям против врагов Русского государства. Во время штурма псковского города Опочка литовскими войсками в марте 1534 г., когда боеприпасы осажденных уже иссякли и в городе не осталось даже камней, неожиданную «помощь» горожанам оказал Сергий… «Степенная книга» приводит версию о том, что «некой жене» привиделся Сергий, который и подсказал, где найти камни для обороны. Данное чудо Сергия отличается своей земной простотой: выкопать яму в городе и таким образом добыть нужные для борьбы камни [547] ПСРЛ. СПб., 1913. Ч. 2 (Книга степенная царского родословия). . Эта мысль могла прийти в голову и любому горожанину [как, вероятно, и было на самом деле]. После успешного отражения неприятельского штурма, как свидетельствует Никоновская летопись, была возведена церковь с тремя приделами, один из которых был посвящен Сергию Радонежскому [548] ПСРЛ. Т. 13. С. 89. .

С именем Сергия покорялась Казань (Иван Грозный молился его иконописному образу и устроил в его честь походную церковь) [549] Там же. С. 201, 205. и, что особенно интересно, связывался вопрос об организации борьбы против польской интервенции начала XVII в. Об этом сообщают в своих сочинениях Авраамий Палицын, келарь Троице-Сергиева монастыря [550] См.: Сказание Авраамия Палицына об осаде Троице-Сергиева монастыря // Памятники литературы Древней Руси. Конец XVI — начало XVII века. М., 1987. С. 164, 166, 184, 188, 202, 260 и др. , а также Симон Азарьин, жизнеописатель Сергия. Как пишет Азарьин, Сергий, явясь во сне Минину, велел ему «казну собирать и воинских людей наделяти и идти на очищение Московского государства» [551] См.: Филатов В. В. Икона с изображением сюжетов из истории Русского государства // ТОДРЛ. Т. 22. С. 215; См. также: Симон (Азарьин) // Словарь книжников и книжности Древней Руси. XVII в. СПб., 1998. Ч. 3. С. 380–381. .

О популярности идей освободительной войны 1380 г. в период Смуты говорит и так называемое «Иное сказание», сравнивающее битву с Лжедмитрием под Новгородом-Северским по своей ожесточенности с Куликовской битвой [552] См.: Так называемое Иное сказание. СПб., 1907. С. 31. .

Таким образом, с падением монголо-татарского ига не угас интерес к великой победе на Куликовом поле. Ее освободительные идеи продолжали занимать важное место в общественной мысли России.

Куликовская битва оставалась самым достойным примером на все времена в борьбе русского народа за национальную независимость.

рачной тенью опустилось на Русь монголо-татарское иго. Уже Батыева рать преобразила некогда цветущие земли, преложив «песни в плач и рыдание», а города — в руины. Картины печального «преображения» рисует автор XIII в. Евстафий Корсунянин: «Сий бо град Резань и земля Резанская изменися доброта ея, и отиде слава ея, и не бе в ней ничто благо видети, токмо дым и пепел, а церкви вся погореша, а великая церковь почернеша. Не один бо сий град пленен бысть, но и инеи мнози…» [553] Повесть о разорении Рязани Батыем // Памятники литературы Древней Руси. XIII век. С. 194. . Словам рязанского священника вторил папский посол в Монголию Плано Карпини. По его наблюдениям, прежняя столица Руси Киев была сведена «почти ни на что: едва существует там двести домов, а людей… держат они в самом тяжелом рабстве». Словно подытоживая свои размышления над последствиями Батыева погрома, он писал: «… они [татары]… произвели великое избиение в земле Руссии, разрушили города и крепости и убили людей…» [554] Плано Карпини Дж. дель. История монгалов // История монгалов / Г. де Рубрук. Книга Марко Поло. С. 81. . В свирепых городских пожарах гибли книги и произведения искусства, но самыми невосполнимыми потерями были люди. На бесчисленных «бранных полях» лежали тысячи непогребенных русских воинов. На одно из таких полей наехали галицко-волынский князь Даниил с братом Васильком «… и не возмогоста ити в поле смрада ради множьства избьеных» [555] ПСРЛ. Т. 2. Стлб. 783. . Часто во взятых татарами городах не оставалось ни одного живого человека. Не было пощады и населению городов, сдавшихся на милость победителей. Уничтожению подвергалось почти все мужское население. «Выйдите, чтобы сосчитать вас согласно нашему обычаю, — говорили татары осажденным, — а когда те выйдут к ним, то татары спрашивают, кто из них ремесленники и их оставляют, а других, исключая тех, кого захотят иметь рабами, убивают топором» [556] Плано Карпини Дж. дель. История монгалов // История монгалов / Дж. дель Плано Карпини. Путешествие в Восточные страны / Г. де Рубрук. Книга Марко Поло. С. 57. . Так описывает Плано Карпини сдачу городов.

Ни полный разгром городов, ни физическое уничтожение мощного пласта русской культуры не могли сравниться по своим последствиям с утратой целого поколения мастеров. И даже оставшиеся в живых и угнанные в Орду ремесленники, потеряв привычную обстановку и связи с духовными традициями отечественного искусства, теряли главное в своих произведениях — ощущение подлинности. Найденные в Орде поделки русских мастеров уже значительно уступают своим русским прототипам. Как справедливо отметил Б. А. Рыбаков, «во всех этих вещах чувствуется как бы воспоминание о киевских образцах, так как они хуже подлинных русских вещей, сделаны небрежней, без того продуманного изящества, которым отличаются вещи киевских и владимирских мастеров XIII века» [557] Рыбаков Б. А. Ремесло Древней Руси. М., 1948. С. 533. .