Сильвия Федеричи - Калибан и ведьма

привести к ожесточенным тяжбам, доходившим порой до королевского суда.

(Hanawalt 1986a: 31). Также пеня налагалась на крестьян, отказывавшихся печь

хлеб в печи лордов или молоть зерно или оливки на их мельницах, что

позволяло им избегать обременительных налогов, которые лорды ввели за

использование этих приспособлений. (Bennett 1967: 130-31; Dockes 1982: 176-79) Однако, самой важной территорией борьбы крестьян была работа, которую

крепостной был вынужден выполнять в определенные дни недели на земле

30

своего лорда. Эта «трудовая повинность» была для крестьян тяжким

бременем, непосредственно влиявшим на их жизнь, и в течение XIII века она

была основным пунктом в борьбе рабов за свободу [9].

Отношение крепостных к барщине, как называлась эта трудовая

повинность, выясняется через записи манориальных судов, где вёлся учёт

взысканий, наложенных на жителей. К середине XIII века факты

свидетельствуют о «массовом уклонении» от работы. (Hilton 1985: 130-31) Жители отказывались идти сами или отправлять своих детей работать на

землях лордов во время сбора урожая [10], или же они являлись на поля

слишком поздно, так что урожай успевал испортиться, или небрежно

работали, устраивая долгие перерывы и в целом вели себя строптиво. Поэтому

лордам приходилось тщательно следить за рабочими и быть настороже, о чем

свидетельствует эта рекомендация:

«Пусть бейлиф и надзиратель за сборщиками урожая все время

будут рядом с крестьянами, и следят за тем, чтобы они выполняли

свою работу хорошо и толково, а в конце дня смотрят, сколько они

сделали… И поскольку обычно крестьяне работают спустя рукава, следует защищаться от их мошенничества; в дальнейшем

необходимо, чтобы за ними все время присматривали, и вдобавок

бейлиф должен следить за всем, чтобы они работали хорошо, а если

они работают плохо, пусть получают выговор.» (Bennett 1967: 113).

Схожая ситуация описана в «Видении о Петре-пахаре» (c. 1362-70), аллегорической поэме Уильяма Ленгленда, где в одной сцене рабочие, которые работали утром, всю вторую половину дня, сидят и распевают песни, а

в другой сцене праздные люди собираются толпами во время сбора урожая, не

ища ничего, «кроме как выпить и поспать» (Coulton 1955:87).

Также упорно крестьяне сопротивлялись обязательной службе в армии в

военное время. Как сообщает Г. С. Беннет, рекрутинг новобранцев в

английских деревнях всегда осуществлялся с применением силы и

средневековому командиру редко удавалось удержать своих людей на войне, ибо завербованные норовили дезертировать при первой возможности, прикарманив свою оплату Иллюстрацией служит платежная ведомость

шотландской кампании 1300 года, которая показывает, что несмотря на

приказ завербовать 16000 новобранцев в июне, к середине июля было

призвано только 7000 и это «было гребнем волны... лишь 3000 остались к

августу». В результате, королю всё чаще приходилось опираться на

амнистированных преступников и бандитов для пополнения армии. (Bennett 1967: 123-25).

Другим источником конфликта было использование необработанных

земель, включая леса, озёра, холмы, которые крепостные считали

коллективной собственностью. «Мы можем идти в леса... — объявляли

31

крепостные в середине XII века, как гласит английская хроника — и брать всё, что мы захотим, ловить рыбу в прудах и дичь в лесах; у нас будет своя воля в

лесах, водах и лугах.» (Hilton, 1973: 71).

Всё же, самой ожесточенной была борьба против налогов и повинностей, которые вытекали из юридической власти аристократии. Сюда входили

менморт (налог, который лорд взимал в случае смерти крепостного), меркет

(налог на свадьбу, который увеличивался, если крепостной заключал брак с

кем-нибудь из другого поместья), гериот (налог на наследство, который

должен был платить наследник умершего крепостного, чтобы получить доступ

к его имуществу, обычно состоявшему из лучшего скота умершего), и, худший

из всех, талья (tallage), сумма денег, определяемая произвольно, которую

лорды могли взимать по своему желанию Последним, но не менее важным

налогом была десятина (tithe), десятая доля всего дохода крестьянина, которая

взималась церковью, но обычно собиралась лордом от её имени.

Вместе с трудовой повинностью, эти налоги «против природы и свободы»

вызывали недовольство более всех других феодальных обязательств, ибо они

не компенсировались участками земли или другими льготами, тем самым

демонстрируя весь произвол феодальной власти. Потому им усиленно

противились. Типичным было поведение крепостных в монастырях

Данстейбла, которые в 1299 году объявили, что «они скорее отправятся в ад, чем уступят в споре о талье», и «после многих препирательств» получили

свободу от этой пошлины. (Bennett, 1967: 139) Примерно так же, крепостные

Хедона в 1280 году дали понять, что если пошлина не будет отменена, они

уйдут жить в соседние города Ревенсеред или Халл, «где есть хорошие

убежища, растущие каждый день, и нет тальи» (там же: 141 Это были не пустые

угрозы. Побег в большие и малые города [11] был постоянным компонентом

сопротивления крестьян, поэтому снова и снова, в некоторых английских

поместьях «мужчины, объявленные беглецами, проживают в соседних

городах, и, хотя есть приказ вернуть их обратно, город продолжает укрывать

их...» (там же: 295-96).

К этим формам открытого противостояния мы должны прибавить

множество невидимых форм сопротивления, которыми крепостные крестьяне

славились везде и всегда: «нерасторопность, притворство, фальшивая

уступчивость, поддельное невежество, дезертирство, мелкое воровство, контрабанда, браконьерство...» (Scott 1989: 5) Эти «повседневные формы

сопротивления», упрямо осуществляемые на протяжении многих лет, без

упоминания которых невозможен адекватный рассказ о классовых

отношениях, обычных для средневековой деревни.

Этим можно объяснить дотошность, с которой повинности крепостных

были описаны в манориальных реестрах:

32

«Например, [манориальные реестры] часто не говорили просто, что человек должен пахать, сеять и боронить один акр господской

земли. В них было сказано, что он должен пахать с таким

количеством волов, сколько у него есть в плуге, боронить он должен

с собственной лошадью… Обязанности (тоже) были расписаны по

минутам. Тут следует вспомнить крестьян Элтона, которые

соглашались, что они обязаны сгребать в стога сено лорда сначала

на его лугах и затем снова в его амбаре, но утверждали, что не

обязаны грузить его в телеги, чтобы перевезти из одного места в