Сильвия Федеричи - Калибан и ведьма

данные, что ткачихам угрожали отлучением за то, что они не сразу доставляли

продукты своей работы купцам, или не делали свою работу должным образом

(Volpe, 1971: 31). В 1234 епископ Бремена созвал крестовый поход против

крестьян, которые отказывались платить десятину, а «значит были

еретиками» (Lambert 1992: 98). Еретиков преследовала и светская власть, от

императора до городских патрициев, которые понимали, что призыв еретиков

к «истинной религии» будет иметь разрушительные последствия и поставит

под вопрос основы их власти.

Ересь критиковала социальные иерархии и экономическую эксплуатацию

так же, как осуждала коррупцию духовенства. Джоаккино Вольпе указывает, что неприятие всех форм власти и сильные антикоммерческие настроения

были общими чертами для еретических сект. Многие еретики разделяли идею

апостольской бедности [19] и желание вернуться к простой общинной жизни, которой когда-то жила церковь. Некоторые, как «Лионские бедняки», и

«Братья и сёстры свободного духа», жили милостыней. Другие зарабатывали

физическим трудом. [20]. Третьи экспериментировали с «коммунизмом», как

ранние табориты в Богемии, для которых установление равенства и

коммунальной собственности были так же важны, как и религиозные

реформы [21]. О вальденсах инквизитор сообщил, что «они отказываются от

всех форм коммерции, чтобы избежать лжи, мошенничества и богохульства»; он писал, что они ходят босиком, носят шерстяные одежды, не владеют ничем, и как апостолы, имеют все общее. (Lambert 1992: 64). Социальная суть ереси

лучше всего выражена в словах Джона Болла, интеллектуального лидера

Крестьянского Восстания в Англии в 1381 году, который заявил, что «мы

созданы по образу и подобию Божьему, но с нами обращаются как со скотом», и добавил, что «ничто не будет хорошо в Англии... пока есть деление на господ

и крепостных» (Dobson 1983: 371) [22].

Наиболее влиятельной из еретических сект были катары, которые

выделялись как единственные в своем роде в истории европейских

социальных движений, благодаря своей ненависти к войнам (в том числе к

Крестовым походам), осуждению смертной казни (которое спровоцировало

первое открытое заявление церкви в поддержку смертного приговора) [23] и

терпимости к другим религиям. Южная Франция, их оплот до похода против

альбигойцев, «была убежищем для евреев, в то время как в Европе процветал

41

антисемитизм; [здесь] объединение идей катарского и еврейского учений

породило Каббалу, традицию еврейского мистицизма» (Spencer 1995b: 171).

Катары отвергали брак, деторождение, и были строгими вегетарианцами, потому что отказывались убивать животных и избегали пищи, полученной

путем полового размножения (например, яиц и мяса).

Крестьяне вешают монаха, который продал индульгенцию.

Никлаус Мануэль «Дойч».

Негативное отношение к деторождению было обусловлено влиянием, оказанным на катаров восточными дуалистическими сектами, такими

например, как павликиане — секта иконоборцев, которые отвергали половую

репродукцию как акт, из-за которого душа попадает в ловушку материального

мира (Erbstosser 1984: 13-14) — и прежде всего, богомилы, которые

распространяли свою веру в X веке среди балканских крестьян. Народное

движение «появилось среди крестьян, которые благодаря физическим

страданиям осознали греховность вещей» (Spencer 1995b: 15). Богомилы

проповедовали, что видимый мир создан дьяволом (ибо в мире Бога благое

будет первым), они отказывались заводить детей, дабы не приводить рабов на

42

эту «землю невзгод» – так земная жизнь названа в одном из их небольших

трактатов (Wakefield and Evans 1991: 457).

Влияние богомилов на катаров общепризнано [24], и вполне вероятно, что

уклонение от брака и деторождения вытекало из сходного отказа жить,

«опустившись до простого выживания» (Vaneigem 1998: 72), а не из «желания

смерти» или же презрения к жизни. На это указывает тот факт, что анти-

натализм катаров не ассоциировался с концепцией унижения женщин и

сексуальности, как это часто бывает с философиями, которые презирают

жизнь и тело. Женщины занимали важное место в сектах. Что касается

отношения катаров к сексуальности, похоже, в то время как «безупречные»

воздерживались от сношений, от других членов не требовали сексуального

воздержания, некоторые презирали ту важность, которую церковь

приписывала целомудрию, доказывая, что это подразумевает преувеличение

значимости тела. Некоторые еретики придавали мистическое значение

сексуальному акту, даже относились к нему, как к таинству (Christeria), и

проповедовали, что занятия сексом, а не воздержание от него, есть лучшее

средство для достижения чистоты. Поэтому, как ни странно, еретиков

преследовали и как чрезмерных аскетов, и как распутников.

Убеждения катаров относительно секса, очевидно были изощренным

развитием идей, появившихся благодаря встрече с восточными еретическими

культами, но популярность, которой они пользовались и влияние, которое

осуществляли на другие ереси, говорит о более широкой эмпирической

реальности, которая коренилась в условиях брака и репродукции в Средние

века.

Мы знаем, что в средневековом обществе из-за ограничения доступа к

земле и протекционистских запретов, которые гильдии устанавливали на

вступление в цеха, и для крестьян, и для ремесленников было невозможно или

нежелательно иметь много детей, и конечно, сообщества крестьян и

ремесленников прилагали усилия, чтобы контролировать количество

рожденных детей. Самым распространенным способом достижения этой цели

было откладывание брака, вследствие чего, даже ортодоксальные христиане

заключали брак в позднем возрасте (если вообще заключали), царило

правило: «нет земли – нет брака» (Homans 1960: 37-39). Огромное количество

молодых людей должны были сексуально воздерживаться или пренебрегать

церковным запретом на секс вне брака, и мы можем себе представить, что

отказ еретиков от размножения нашел отклик в их сердцах. Другими словами, можно предположить, что в сексуальных и репродуктивных принципах

еретиков мы видим следы средневековых попыток контроля рождаемости. Это

объясняет, почему во времена острого демографического кризиса и дефицита

рабочей силы в конце XIV века, когда рост населения стал главной социальной

заботой, ересь ассоциировалась с репродуктивным преступлением, особенно

«содомия», инфантицид и аборты. Это не говорит о том, что репродуктивные