Сильвия Федеричи - Калибан и ведьма

Для угасающего европейского пролетариата это означало не только

достижение уровня жизни, не имеющего аналогий до XIX века, но и конец

крепостничества. К концу XIV столетия прикрепление к земле практически

исчезло (Marx 1909,Vol. I: 788). Везде крепостных заменили свободные

фермеры — копигольды или арендаторы — которые соглашались работать

только за солидное вознаграждение.

§9 Сексуальная политика, подъем государства и

контрреволюция

Как бы то ни было, к концу XV века контрреволюция шла полным ходом

на всех уровнях политической и общественной жизни. Во-первых, власти

старались нейтрализовать самых молодых и строптивых мужчин-рабочих

посредством порочной сексуальной политики, которая предоставила им доступ

к свободному сексу, и превратила классовый антагонизм в борьбу против

женщин-пролетариев. Как указывает Жак Розью в своей «Проституции в

Средневековье» (1988), во Франции муниципальные власти практически

декриминализировали изнасилования в случае, если жертвами были

женщины из низших классов. В Венеции XIV века изнасилование незамужней

женщины-работницы редко влекло за собой что-то серьезнее выговора, даже в

тех многочисленных случаях, когда имело место групповое нападение

(Ruggiero 1989: 91-108). То же самое было характерно и для многих

французских городов. Здесь групповые изнасилования женщин-пролетариев

стали обычной практикой, к которой преступники прибегали по ночам

открыто и без утайки: группами от двух до пятнадцати человек они врывались

в дома своих жертв, или тащили их по улицам, даже не пытаясь скрыться или

замаскироваться. В этих «забавах» участвовали молодые подмастерья, домашние слуги или поиздержавшиеся сыновья зажиточных семейств, а

жертвами становились бедные девушки, работавшие служанками или

57

прачками, те о ком прошла слава, что ими «овладели» их хозяева (Rossiaud 1988: 22). В среднем, половина молодых мужчин в городе хотя бы раз

участвовали в этих нападениях, которые Розью описывает как форму

классового протеста: способ мужчин-пролетариев — которые были вынуждены

откладывать женитьбу годами из-за своего экономического положения —

взять «свое», и поквитаться с богачами. Но результат был деструктивным для

всех трудящихся, поскольку покрываемые правительством изнасилования

бедных женщин подрывали классовую солидарность, достигнутую в ходе

антифеодальной борьбы. Не удивительно, что верхи считали беспорядки, вызванные такой политикой (уличные драки, молодежь, рыщущая по ночным

улицам в поисках приключений и нарушающая общественное спокойствие) приемлемой ценой за уменьшение социального напряжения, поскольку они

были охвачены страхом городских восстаний и верой в то, что если бедные

одержат верх, то они заберут их жен и сделают их общими (там же: 13).

Женщины-пролетарии, легко становившиеся жертвами как господ, так и

слуг, платили высокую цену. Однажды подвергнутым изнасилованию было не

просто восстановить свой статус в обществе. Их репутация была разрушена, и

им приходилось покидать город или заниматься проституцией (там же, Ruggiero 1985: 99). Но страдали не только они. Легализация изнасилований

создавала атмосферу интенсивной мизогинии, которая ухудшала положение

всех женщин, независимо от класса. Она также делала общество не

чувствительным к насильственным преступлениям против женщин, подготавливая почву для охоты на ведьм, которая началась в тот же период. В

конце XIV века состоялись первые процессы над ведьмами, и тогда же, в

первый раз Инквизиция задокументировала существование общеженской

ереси и секты дьяволопоклонников.

Другим аспектом этой сеющей распри сексуальной политики, с помощью

которой князья и городские власти старались нейтрализовать протест рабочих, являлась институционализация проституции, осуществлявшаясявшаяся с

помощью открытия городских борделей, вскоре распространившихся по всей

Европе. Благодаря новому режиму высокой зарплаты, управляемая

государством проституция рассматривалась как полезное средство для

усмирения пролетарской молодежи, которая в «la Grand Maison» [Большой

дом] — так во Франции называли государственные бордели — могла

наслаждаться привилегиями, ранее доступными только старшим мужчинам

(Rossiaud 1988). Городские бордели также считались лекарством против

гомосексуальности (Otis 1985), которая кое-где в Европе (например, в Падуе и

Флоренции) широко и открыто практиковалась, но после эпидемии Черной

смерти стала нежелательной как причина депопуляции. [32]

Таким образом между 1350 и 1450 годами управляемые государством и

финансируемые из налогов публичные дома были открыты в каждом городе и

в каждой деревне в Италии и Франции, в количестве, намного превосходящем

58

аналогичные показатели в XIX веке. В одном только Амьене было 53

публичных дома в 1453 году. Кроме того, все ограничения и санкции против

проституции были отменены. Теперь проститутки могли искать себе клиентов

в любой части города, даже перед церковью во время мессы. они больше не

были ограничены каким-либо дресс-кодом или ношением особых знаков, поскольку проституция официально признавалась государственной службой

(там же: 9-10).

Бордель, немецкая гравюра XVвека. Бордели рассматривались как средство против

социального протеста, ереси и гомосексуализма.

Даже церковь признала проституцию легитимной деятельностью.

Управляемые государством бордели считались противоядием от разнузданных

сексуальных практик еретических сект и средством против содомии, так же, как и способом сохранения семьи.

Оглядываясь назад трудно сказать, насколько разыгрывание «сексуальной

карты» помогло государству дисциплинировать и разделить средневековый

пролетариат. Очевидно, однако, что этот сексуальный «новый курс» был

частью более обширного процесса, который, в ответ на обострение

социального конфликта, привел к централизации государства, как

единственного агента, способного противостоять расширению борьбы и

защитить классовые отношения.

В ходе этого процесса, как мы увидим дальше из этой работы, государство

стало самым главным менеджером классовых отношений, и контролером

воспроизводства рабочей силы — эту функцию оно продолжает выполнять и

59

по сей день. В качестве таковых государственные деятели во многих странах

устанавливали лимиты, препятствующие росту стоимости труда (с помощью