Сильвия Федеричи - Калибан и ведьма

невидимой руки рынка, но результатом государственной политики, которая

препятствовала организации рабочих, в то же время давая купцам

максимальную свободу в отношении ценообразования и передвижения

товаров. Как и следовало ожидать, в течение нескольких десятилетий, реальная зарплата потеряла две трети своей покупательной способности, что

наглядно демонстрируют изменения, которые произошли с ежедневной

зарплатой английского плотника, выраженной в килограммах зерна, между

XIV и XVIII веками (Slicher Van Bath 1963:327):

Годы

Килограммы

зерна

1351-1400

121.8

1401-1450

155.1

1451-1500

143.5

1501-1550

122.4

1551-1600

83.0

1601-1650

48.3

1651-1700

74.1

1701-1750

94.6

1751-1800

79.6

92

Понадобились столетия, чтобы зарплаты в Европе вернулись к уровню, которого они достигали в эпоху позднего средневековья. Дела ухудшились

настолько, что в Англии в 1550 году мужчины-ремесленники были вынуждены

работать 40 недель, чтобы заработать столько же, сколько в начале века могли

получить за 15 недель. Во Франции [см. графики ниже] зарплаты упали на 60%

между 1470 и 1570 годами (Hackett Fischer 1996:78) [43]. Падение зарплат

особенно губительно сказалось на женщинах. В XIV веке они получали

половину от того, что платили мужчинам за ту же самую работу; но к середине

XVI века они получали только треть пониженной зарплаты мужчин, и больше

не могли обеспечивать себя наемным трудом, ни в земледелии, ни на

производстве, что несомненно послужило причиной массового

распространения проституции в этот период [44]. За этим последовало

абсолютное обнищание европейского рабочего класса, феномен настолько

широко распространенный и всеобщий, что с 1550 года и долгое время после, рабочих в Европе называли просто «бедняками».

Доказательством этого разительного обнищания служит изменение в

рационе питания рабочих. Мясо исчезло с их столов, за исключением

небольших обрезков сала, также исчезли пиво и вино, соль и оливковое масло

(Braudel 1973:127ff; Le Roy Ladurie 1974). С XVI по XVIII век, пища рабочих

состояла из хлеба, который был основной статьей расходов в их бюджете. Это

был исторический откат (независимо от того, что мы думаем о диетических

нормах), по сравнению с изобилием мяса, которое было характерно для

позднего средневековья. Петер Кридте пишет, что в то время «годовое

потребление мяса достигало 100 кг на человека, невероятное количество даже

для сегодняшних стандартов. До XIX века этот показатель снизился до менее, чем 20 кг» (Kriedte 1983: 52). Бродель также говорит о закате «плотоядной

Европы», вызывая в качестве свидетеля шваба Генриха Мюллера, который в

1550 году писал:

«…раньше крестьяне питались иначе. В то время было мясо и еда в

изобилии каждый день; столы на сельских ярмарках и праздниках

ломились от обильной снеди. Сегодня все в корне изменилось. Всего

за несколько лет, что за бедственное время, что за высокие цены! И

еда самых состоятельных крестьян едва ли не хуже, чем

поденщиков и лакеев в прежние времена» (Braudel 1973:130).

Не только мясо исчезло, нехватка продовольствия стала обычным делом, она усугублялась во время неурожая, когда запасы зерна становились такими

скудными, что цены на него взлетали до небес, обрекая городских жителей на

голодную смерть (Braudel 1966, Vol. 1:328). Это происходило в голодные годы

1540-е и 1550-е, и снова в 1580-х и 1590-х годах, которые стали одними из

худших в истории европейского пролетариата, совпав с массовыми

беспорядками и рекордным количеством судебных процессов над ведьмами.

Но недоедание свирепствовало и в обычное время, поэтому еда приобрела

93

огромное символическое значение в качестве маркера класса. Стремление к

сытости среди бедняков достигло грандиозных масштабов, вдохновляя мечты

о Пантагрюэлевых оргиях, тех что описаны Рабле в его «Гаргантюа и

Пантагрюэле» (1552), и вызывая одержимость кошмарными идеями, такими

как (распространенные среди северо-восточных итальянских фермеров) убеждения, что ведьмы рыскают ночью по деревне и пожирают их скот

(Mazzali 1988:73).

В действительности, Европа, которая по-видимому готовилась стать для

мира прометеевой движущей силой, ведя человечество к новым

технологическим и культурным высотам, была местом, где людям всегда

недоставало еды. Еда стала предметом такого неистового вожделения, что

считалось, будто бедные готовы продать душу дьяволу ради нее. Европа также

была местом, где во времена неурожаев сельские жители питались желудями, кореньями и корой деревьев, и целые толпы бродили по деревням, плача и

стеная, «настолько голодные, что с жадностью съели бы и бобы в полях» (Le Roy Ladurie 1974); или же они наводняли города, чтобы воспользоваться

раздачей зерна, или нападали на дома и зернохранилища богачей, которые в

свою очередь спешили вооружиться и запереть городские ворота, чтобы не

пускать голодающих (Heller 1986:56-63).

То что переход к капитализму ознаменовался для рабочих в Европе

длительным периодом голода — который, вероятно, закончился благодаря

экономической экспансии, произведенной путем колонизации — также

подтверждается тем фактом, что в то время как в XIV и XV веках пролетарская

борьба была сосредоточена вокруг требования «свободы» и меньшего объема

работы, к XVI и XVII векам борьба, в основном подстрекаемая голодом, приняла форму нападений на пекарни и зернохранилища, и бунтов против

экспорта местного урожая [45]. Власти описывали тех, кто принимал участие в

этих нападениях как «бездельников» или «бедняков» и «простых людей», но

большинство их были ремесленниками, живущими в то время впроголодь.

94

Революция цен и падение реальной заработной платы, 1480-1640 гг. Революция цен

вызвала исторический крах реальной заработной платы. В течение нескольких

десятилетий реальная зарплата потеряла две трети своей покупательной

способности. Реальная зарплата не могла вернуться к уровню, которого достигла в

XVвеке, вплоть до XIXвека (Phelps-BrownandHopkins, 1981).

95

Социальные последствия Революции цен. Эти графии демонстрируют, соответственно, рост цен на зерно в Англии между 1490 и 1650 годами, сопутствующий рост цен и

имущественные преступления в Эссексе (Англия) в 1566-1602 гг., и сокращение

численности населения в млн. человек в Германии, Австрии, Италии и Испании между