Сильвия Федеричи - Калибан и ведьма

населения посредством увеличения продуктивности труда, труд, который

капитал эксплуатирует, постоянно уменьшается по отношению к

«постоянному капиталу» (т.е. капитал инвестируется в машины и другие

производственные ресурсы), с последующим определением «добавочного

населения». Но эта динамика, которую Маркс определяет как «свойственный

капиталистическому способу производства закон народонаселения» (Capital, 110

Vol. 1: 689ff), могла преобладать только тогда, когда деторождение было чисто

биологическим процессом, или деятельностью, автоматически отвечающей

экономическим изменениям, и если бы капиталу и государству не нужно было

беспокоиться о «женщинах, бастующих против деторождения». Это

собственно и подразумевал Маркс. Он признавал, что капиталистическое

развитие сопровождалось увеличением населения, причины которого он

периодически обсуждает. Но, как и Адам Смит, он видит это увеличение как

«естественный эффект» экономического развития, и в первом томе

«Капитала» постоянно противопоставляет определение «добавочного

населения» «естественному приросту» населения. Маркс не задавался

вопросом, почему деторождение должно быть «природным фактом», а не

социальной, исторически детерминированной деятельностью, в которую

вкладывались различные интересы и структуры власти. Он даже не

предполагал, что мужчины и женщины, могут иметь различные интересы

относительно деторождения, деятельности, которую он рассматривал как

гендерно-нейтральный, недифференцированный процесс.

В реальности, деторождение и изменение численности населения так

далеки от того, чтобы быть автоматическими или «естественными», что на

всех этапах капиталистического развития, государство должно было прибегать

к регуляции и принуждению чтобы увеличить или уменьшить количество

рабочей силы. Это особенно верно для периода взлета капитализма, когда

мышцы и кости рабочих были главными средствами производства. Но даже

позже – до настоящего времени – государство не жалело сил, чтобы вырвать у

женщин контроль над репродукцией, и определять, какие дети должны

рождаться, где, когда и сколько. Следовательно, женщины часто вынуждены

были рожать против своей воли, и испытывали отчуждение от своих тел, своего «труда», и даже своих детей, гораздо более глубокое, чем отчуждение

испытываемое любыми другими рабочими (Martin 1987:19-21). На самом деле

никто не может описать боль и отчаяние, переживаемые женщиной, когда её

тело обращается против неё, как это происходит в случае нежелательной

беременности. Это особенно верно в тех ситуациях, когда беременность вне

брака наказывается, и когда рождение ребенка делает женщину уязвимой для

социального остракизма и даже смерти.

§6 Девальвация женского труда

Криминализация женского контроля над деторождением — явление, важность которого невозможно переоценить, как с точки зрения его влияния

на женщин, так и с позиции его значения для капиталистической организации

труда. Из документальных свидетельств известно, что в средневековье

женщины применяли множество контрацептических средств, в основном на

основе трав, из которых готовили зелья и «пессарии» (свечи), их

111

использовали, чтобы стимулировать женские менструации, провоцировать

выкидыши или для стерилизации. В книге «Травы Евы: История

контрацепции на Западе» (1997) американский историк Джон Риддл

предоставил нам обширный перечень наиболее часто использовавшихся

веществ и ожидаемых от них эффектов [61].

Криминализация контрацепции привела к отчуждению женских знаний, передававшихся из поколения в поколение и дававших женщинам

определенную самостоятельность в вопросах деторождения. Но оказывается, что в некоторых случаях эти знания не были потеряны, а только загнаны в

подполье. Однако когда контроль рождаемости вновь вышел на социальную

арену, методы контрацепции были не того типа, который могли бы

использовать женщины, они были специально созданы для использования

мужчинами. Сейчас я не буду рассматривать вопрос, какие демографические

последствия вызвала эта перемена, но все же сошлюсь на работу Риддла для

обсуждения данной темы. Здесь я только хочу подчеркнуть, что отказывая

женщинам в контроле над их телами, государство лишает их самых базовых

условий физической и психологической неприкосновенности и низводит

материнство до принудительного труда, ограничивая женщин репродуктивной

сферой в степени, незнакомой предыдущим обществам. Впрочем, принуждение женщин плодиться против их воли или (как в феминистской

песне семидесятых) принуждение их «рожать детей для государства» [62] есть

только часть заданной функции женщин в новом разделении труда по

половому признаку. Сопутствующим аспектом было определение женщин, как

не-работников — процесс, хорошо изученный феминистскими историками, —

который почти завершился к концу XVII века.

К этому времени женщины потеряли свои позиции даже в отношении

профессий, бывших их прерогативой, таких как пивоварение и акушерство, в

которых их деятельность подверглась новым ограничениям. Женщины-

пролетарии первыми обнаружили, как трудно получить какую-нибудь работу, кроме той, что имеет самый низкий статус: домашней прислуги (род занятий

трети занятых женщин), рабочей на ферме, прядильщицы, вязальщицы, вышивальщицы, разносчицы, кормилицы. Как говорит нам (среди прочих) Мери Виснер, набирал силу (в законе, в налоговом учете, в постановлениях

гильдий) постулат, что женщины не должны работать вне дома, им надлежит

заниматься «производством» только помогая мужьям. Стало популярным

утверждение, что любая работа, которую женщины выполняют дома — это

«не-работа», и она бесполезна, даже если сделана на продажу (Wiesner 1993:83ff). Так, если женщина шила одежду, это считалось «работой по дому»

или «домохозяйством», даже если одежда предназначалась не для членов

семьи, хотя, когда ту же самую работу выполнял мужчина, это считалось

«производством». Девальвация женского труда была настолько велика, что

даже городские власти велели гильдиям смотреть сквозь пальцы на

продукцию, произведенную женщинами (особенно вдовами) дома, потому что

112

это ненастоящая работа и потому что женщины нуждаются в ней, чтобы не

опуститься до жизни на государственное пособие. Уиснер добавляет, что

женщины поверили в эту выдумку и даже ссылались на нее, извиняясь за то, что просят работу, чтобы содержать себя (там же: 84-85). Скоро вся женская