Сильвия Федеричи - Калибан и ведьма

последующие годы, чтобы расширить число тех, кого можно казнить, и опять

же, сделать особо тяжким преступлением колдовство как таковое, а не ущерб, предположительно нанесенный им.

Механизмы преследования подтверждают, что охота на ведьм не была

спонтанным процессом, «движением из низов, на которое правящие и

административные классы обязаны были реагировать» (Lamer 1983:1). Как

показала Кристина Ламер на примере Шотландии, для охоты на ведьм

требовалось много официальных организаций и администрирования [9].

Прежде чем сосед обвинял соседа, или целые общины были объяты

«паникой», проводилась длительная и неуклонная идеологическая обработка.

Власти публично выражали обеспокоенность по поводу распространения

ведьм и путешествовали от деревни к деревне, чтобы научить людей, как

распознавать ведьм, в некоторых случаях возя с собой списки имён

подозреваемых в колдовстве и угрожая наказать тех, кто прячет их или

помогает им (Lamer 1983:2).

В Шотландии после Абердинского синода (1603), служителей

пресвитерианской церкви обязали спрашивать своих прихожан под присягой, не подозревают ли они кого-либо в колдовстве. В церквях были поставлены

коробки, которые позволяли информаторам оставаться анонимными; затем, после того как женщина попадала под подозрение, служители церкви с

кафедры призывали верующих свидетельствовать против неё и запрещали

кому-либо помогать ей (Black 1971:13).

В других странах также имело место подстрекательство к доносам. В

Германии лютеранская церковь, с согласия немецких князей, назначала эту

задачу прихожанам. В Северной Италии служащие церкви и власти

подогревали подозрения, и удостоверялись, что они приведут к доносам; они

также следили за тем, чтобы обвиняемые были полностью изолированы, принуждая их, среди прочего, носить знаки на своих платьях, чтобы люди

держались от них подальше (Mazzali 1988:112).

207

Шабаш ведьм. Это была первая и самая известная из серии гравюр, созданных немецким

художником Гансом Бальдунгом, начиная с 1510 года, порнографически

эксплуатирующая женское тело под видом осуждения.

Охота на ведьм была также первым в истории Европы случаем

преследований, когда средства массовой информации использовались для

пропаганды, с целью вызвать массовый психоз среди населения. Одной из

первых задач печатной прессы было оповещение населения об опасности

исходящей от ведьм, с помощью памфлетов, освещающих самые знаменитые

процессы над ведьмами и подробности их злодеяний (Mandrou 1968:136).

Также, к этой задаче привлекали художников, среди них немецкий художник

Ганс Бальдунг, которому мы обязаны самыми обличительными портретами

ведьм. Но именно юристы, судьи и демонологи (часто это был один и тот же

208

человек) внесли самый значительный вклад в преследования. Они были теми, кто систематизировал аргументы, отвечал на критику и усовершенствовал

правовые механизмы, которые к концу XVI века придали процессам

стандартизованный, почти бюрократический формат, которым объяснялось

сходство между конфессиями по разные стороны национальных границ. В

своей работе блюстители закона могли рассчитывать на сотрудничество самых

именитых интеллектуалов того времени, включая философов и ученых, которых по сей день превозносят как отцов современного рационализма.

Среди них английский политический теоретик Томас Гоббс, который, несмотря на свой скептицизм по поводу существования магии, одобрял

преследования как средство общественного контроля. Яростным

преследователем ведьм – одержимым своей ненавистью и призывами к

кровопролитию – был Жан Боден, известный французский юрист и

политический теоретик, которого историк Тревор-Ропер называл Аристотелем

и Монтескье XVI века. Боден, которому приписывают авторство первого

трактата об инфляции, участвовал во многих процессах и написал сборник

«доказательств» («Демономания колдунов», 1580 г.), в котором настаивал на

том, что ведьм нужно жечь заживо, вместо того чтобы «милосердно» душить

их перед тем, как бросить в огонь, что их нужно клеймить, чтобы их плоть

разлагалась еще до смерти, и что их детей тоже нужно жечь.

Боден был не одинок. В этот «век гениев» — Бэкона, Кеплера, Галилея, Шекспира, Паскаля, Декарта — век, который видел триумф коперниканской

революции, рождение современной науки и развитие философского и

научного рационализма, колдовство стало одной из любимых тем дебатов в

среде европейской интеллектуальной элиты. Судьи, адвокаты, государственные служащие, философы, ученые, теологи — все были

поглощены «проблемой», писали памфлеты и демонологии, соглашаясь с тем, что это было наиболее гнусным преступлением, и призывали к его наказанию

[10].

Нет никаких сомнений, что охота на ведьм была крупной политической

инициативой. Подчеркивая это, я вовсе не умаляю роли, которую церковь

сыграла в преследовании. Римско-католическая церковь предоставила

метафизическое и идеологическое обоснование для охоты на ведьм, и

спровоцировала преследование ведьм, как ранее спровоцировала

преследование еретиков. Без Инквизиции, без множества папских булл, призывающих светские власти искать и наказывать «ведьм», и более всего, без

многих веков женоненавистнических кампаний Церкви, охота на ведьм не

была бы возможна. Но вопреки стереотипам, охота на ведьм не была только

лишь продуктом папистского фанатизма или происков римской инквизиции.

На пике охоты на ведьм, большинство процессов проводили светские власти, в

то время как в районах, где действовала Инквизиция (Италия и Испания) число казней оставалось относительно малым. После протестантской

Реформации, которая подорвала мощь католической церкви, Инквизиция

209

даже начала сдерживать усердие властей в преследовании ведьм, в то же время

усиливая преследование евреев (Milano 1963:287-9) [11]. Более того, Инквизиция всегда нуждалась в сотрудничестве с государством для

проведения казней, поскольку духовенство хотело избавиться от позора

кровопролития. Сотрудничество между церковью и государством стало даже

ближе в районах Реформации, где Государство стало Церковью (как в Англии), или Церковь стала Государством (как в Женеве, или, в меньшей степени, в

Шотландии). Здесь одна ветвь власти осуществляла законодательную власть и

занималась казнями, а религиозная идеология явно обнаруживала свою

политическую окраску.