Сильвия Федеричи - Калибан и ведьма

о намерениях преследователей, и сосредоточиться вместо этого на

последствиях охоты на ведьм для социального положения женщин. С этой

точки зрения не может быть никаких сомнений, что охота на ведьм разрушила

методы, используемые женщинами для контроля над репродукцией, объявив

их дьявольскими средствами, и создала институт государственного контроля

над женским телом — предпосылку для его подчинения целям

воспроизводства рабочей силы.

Но ведьмами объявляли не только повитух, женщин, избегающих

материнства, или нищих, которые, стараясь выжить, крали у соседей дрова или

масло. Ими также объявляли свободно живущих женщин — проституток или

совершивших адюльтер, и вообще женщин, которые осуществляли свою

сексуальность вне брака и продолжения рода. Таким образом, в судах над

ведьмами «дурная репутация» была доказательством вины. Ведьмой

объявлялась также бунтарка, та которая не давала себя в обиду, спорила, ругалась, и не плакала под пытками. «Бунтарка» здесь не обязательно

относится к какой-либо конкретной подрывной деятельности, в которую могли

быть вовлечены женщины. Скорее, она описывает женскую личность, сформировавшуюся, особенно в среде крестьянства, в процессе борьбы против

феодальной власти, когда женщины были в авангарде еретических движений

и часто объединялись в женские ассоциации, что создавало серьезную

проблему для власти мужчин и церкви. Описания ведьм напоминают

227

репрезентацию женщин в средневековых моралите и фаблио: готовые брать на

себя инициативу, такие же страстные и агрессивные как мужчины, носящие

мужскую одежду, или горделиво восседающие на спинах своих мужей, с

хлыстом в руках.

Трёх женщин сжигают заживо на рынке Гернси, Англия. Гравюра XVIвека неизвестного

автора.

Конечно, среди обвиняемых, были и женщины, подозреваемые в

конкретных преступлениях. Одну обвиняли в отравлении мужа, другую — в

убийстве работодателя, еще одну в проституировании своей дочери (Le Roy Ladurie1974: 203-04). Но это были не просто девиантные женщины, а

женщины как таковые, особенно, женщины из низших классов, которые были

отданы под суд, женщины, которые вызывали такой страх, что в их случае

связь между воспитанием и наказанием была поставлена с ног на голову. «Мы

должны, — заявлял Жан Боден — посеять страх среди некоторых, наказывая

многих». И в самом деле, в некоторых деревнях лишь немногим удалось

выжить.

Кроме того, сексуальный садизм, проявлявшийся в пытках, которым

подвергали подсудимых, обнаруживает такое женоненавистничество, которое

не имеет аналогов в истории, и не может быть обосновано никаким

конкретным преступлением. В соответствии со стандартной процедурой, обвиняемых раздевали донага и полностью обривали (утверждалось, что

дьявол прятался в их волосах); затем все их тело, в том числе вагины, кололи

длинными иглами в поисках знаков, которыми дьявол предположительно

228

отмечал своих ставленниц (точно так же английские хозяева поступали с

беглыми рабами). Часто их насиловали, чтобы узнать, были ли они

девственницами — это было признаком невиновности; и если они не

признавались, то их подвергали еще более жестоким пыткам: им отрывали

конечности, сажали на железные стулья, под которым зажигали костры; дробили их кости. А когда их вешали или сжигали, то принимали меры для

того, чтобы уроки, которые можно извлечь из их смерти, не оставались без

внимания. Казнь была важным общественным событием, на котором должны

были присутствовать все члены общины, в том числе дети ведьм, особенно их

дочери, которых, в некоторых случаях, сгоняли вплотную к костру, чтобы они

могли видеть свою мать, сжигаемую заживо.

Охота на ведьм, таким образом, была войной против женщин; это была

согласованная попытка принизить их, демонизировать, и уничтожить их

социальную власть. В то же самое время, в застенках и на кострах, где

погибали ведьмы, выковывались новые буржуазные идеалы женственности и

хозяйственности.

В данном случае, охота на ведьм усиливала социальные тенденции того

времени. Существует очевидная связь между практиками охоты на ведьм и

запретами, вводимыми в то же время новым законодательством для

регулирования семейной жизни, гендерных и имущественных отношений. В то

же самое время, когда распространялась охота на ведьм, по всей Западной

Европе были приняты законы, которые наказывали смертью за измену мужу

(в Англии и Шотландии на костре, как и в случае государственной измены).

Тогда же проституция была объявлена вне закона, как и внебрачные роды, а

детоубийство стало самым главным преступлением [27]. Одновременно

женская дружба стала предметом подозрений, ее обличали с амвона, как

подрывающую союз между мужем и женой, отношения между женщинами

были демонизированы обвинителями ведьм, которые заставляли их осуждать

друг друга как соучастниц преступления. Именно в этот период, слово

«кумушка» («gossip»), которое в Средние века означало «подруга», приобрело

уничижительные коннотации — еще один признак того, до какой степени

была подорвана власть женщин и общинных связей.

Кроме того, на идеологическом уровне, существует тесная связь между

приниженным образом женщины, сформированным демонологами и образом

женственности, сконструированным дискуссиями о «природе полов» [28], канонизировавшими стереотипную женщину, слабую телом и разумом, биологически склонную ко злу, который эффективно использовался для

оправдания контроля мужчин над женщинами и нового патриархатного

порядка.

229

§5 Охота на ведьм и мужское господство: укрощение

женщин

Отношения между ведьмой и дьяволом — одно из новшеств ведовских

процессов XVI и XVII веков — обнаруживают сексуальную политику охоты на

ведьм. Великая охота на ведьм отмечена изменением образа дьявола в

сравнении с тем, который можно найти в средневековых житиях святых или в

книгах магов Ренессанса. В прошлом дьявола изображали как существо злое, но обладающее малой властью — сбрызгивания святой водой или нескольких

святых слов, как правило, было достаточно для того, чтобы спутать его планы.

Его изображение в виде неудачливого злоумышленника, далекое от того

чтобы вселять ужас, было отмечено некоторыми достоинствами.

Средневековый дьявол был логиком, компетентным в вопросах права, которого иногда допускали защищать свое дело в суде (Seligman 1948:151—58)