Сильвия Федеричи - Калибан и ведьма

введены две меры, им обеим способствовала кампания против

идолопоклонства. Первой мерой было увеличение квоты на труд, который

местные вожди должны были предоставлять для рудников и обрахес. Следить

за выполнением нового правила были приставлены представители короны

(коррегидоры), имевшие полномочия арестовывать и назначать другие виды

наказания за неповиновение. Другой мерой стала программа переселения

(редуксьона), согласно которой значительная часть сельского населения

должна была быть перемещена в специально выделенные деревни, что

позволяло поместить людей под более прямой контроль. Уничтожение уака и

преследование религии предков, связанной с ними, послужило орудием для

277

обеих мер, поскольку редуксьона черпала силу из демонизации местных

объектов поклонения.

Сцены из сочинения Фелипе Гуамана де Айяла, показывающие пытки андских женщин и

поклонение религии предков.

Однако, вскоре стало ясно, что прикрываясь христианством, люди

продолжали поклоняться своим богам, также как они продолжали

возвращаться на свои мильпы (поля) после изгнания из собственных домов.

Таким образом, вместо того чтобы затихнуть, атака на местных богов

278

усилилась, достигнув пика между 1619 и 1660 годами, когда уничтожение

идолов сопровождалось настоящей охотой на ведьм, на этот раз направленной

конкретно на женщин. Карен Сполдинг описала один из эпизодов охоты на

ведьм, произошедший в репартимьенто в Уарочири в 1660 году под

предводительством священника-инквизитора дона Хуана Сармьенто. Как она

пишет, расследование точно следовало схеме европейской охоты на ведьм. Оно

началось с зачитывания эдикта против идолопоклонства и проповедей, обличающих этот грех. За этим последовали тайные доносы от анонимных

информаторов, затем пришла очередь допроса подозреваемых с

использованием пыток, чтобы выбить признания, и наконец приговор и

наказание, в данном случае заключавшееся в публичной порке хлыстом, изгнании и различных других формах унижения:

«Приговоренных приводили на городскую площадь … Их сажали на

мулов или ослов, на шею вешали шестидюймовые кресты. Им

приказывали носить эти знаки унижения начиная с этого дня и

далее. На головы им религиозные власти надевали средневековую

карочу, колпак в виде конуса, сделанный из картона, который был у

европейских католиков знаком бесчестия и позора. Волосы под

этим колпаком были срезаны – это был андейский знак унижения.

Тем, кого приговаривали к плетям, оголяли спины. Им на шею

повязывали веревку и медленно проводили по улицам города, а

впереди шёл глашатай, зачитывающий список их преступлений…

После этого спектакля людей приводили обратно, у некоторых

кровоточили спины после 20, 40 или 100 ударов плеткой-

девятихвосткой, которой был экипирован деревенский палач»

(Spalding 1984:256).

Сполдинг делает вывод, что:

«Кампании против идолопоклонства были образцовыми

ритуалами, нравоучительными постановками, обращенными как к

аудитории, так и к участникам, во многом схожие с публичными

казнями в средневековой Европе» (там же: стр. 265).

Их целью было запугать население, создать «пространство смерти» [13], парализовать потенциальных мятежников страхом настолько, чтобы они

согласились на что угодно, лишь бы не оказаться на месте тех, кого публично

били и унижали. В этом испанцы отчасти преуспели. Многие союзы и дружбы

не выдерживали испытания пытками, анонимными доносами и публичными

унижениями, вера людей в могущество их богов ослабла, и поклонение стало

тайной индивидуальной практикой, заменив коллективную, какой она была в

Америке до завоевания.

О том, до какой степени социальные структуры пострадали от этого

террора, можно судить, по мнению Сполдинг, по изменениям характера

279

обвинений, которые они претерпевали со временем. Если в 1550-х люди и

общины еще могли открыто признавать приверженность традиционной

религии, то к 1650-м годам обвинения уже вращались вокруг «колдовства», практики, которая предполагала скрытное поведение, и все чаще напоминали

обвинения, выдвигавшиеся против ведьм в Европе. В кампании, развернутой в

1660-х в районе Уарочири, например, «преступления, раскрытые властями …

были связаны с исцелением, нахождением пропавших вещей, и с другими

формами того, что в общем можно назвать деревенским колдовством». И тем

не менее, та же компания обнаружила, что несмотря на преследование, в

глазах общины «предки и ваки (уака) по-прежнему были исключительно

важны и необходимы для выживания» (Spalding 1984:261).

§3 Женщины и ведьмы в Америке

Вовсе не случайно, что «большинство людей, осужденных в ходе

расследования в 1660 в Уарочири были женщинами (28 из 32)» (Spalding 1984: 258), также, как и то, что женщины составляли большинство в движении Таки

Онгой. Женщины отчаянно защищали старый способ существования и

противостояли новым властным структурам, предположительно потому, что

именно женщины больше всего страдали от новых порядков.

О том, что женщины занимали высокое положение в доколумбовских

обществах свидетельствует наличие в их культах многих важных женских

божеств. Когда в 1517 году Эрнандес де Кордоба достиг острова у юкатанского

побережья, он назвал его Исла-Мухерес (исп. «Остров женщин»), «потому что

в местных храмах они обнаружили множество женских идолов» (Baudez and Picasso 1992:17). Женщины в доколумбовой Америке имели свои организации, свои социально признанные сферы деятельности, хотя и не были равны

мужчинам [14]; считалось что они дополняют мужской вклад в семью и

общество.

Женщины обрабатывали землю, занимались домашним хозяйством и

ткачеством, а из сотканного полотна изготавливали красочные одеяния, которые носили в повседневной жизни и на церемониях. Женщины были

гончарами, травницами, целительницами (курандерос) и жрицами домашних

богов. В Южной Мексике в регионе Оахака они были связаны с производством

пульке-магуэй, священной жидкости, которая по поверьям была изобретена

богами и ассоциировалась с Майяуаль, богиней матери-земли, которая была

«главным сосредоточением религии крестьян» (Taylor 1979:31—32).

Но с прибытием испанцев всё изменилось, они привезли с собой багаж