Сильвия Федеричи - Калибан и ведьма

женоненавистнических убеждений и реструктурировали экономику и

политическую власть таким образом, что преимущество оказалось на стороне

мужчин. Предводители общин тоже притесняли женщин. Стараясь удержать

власть, они стали захватывать общинные земли и лишать женщин прав на

280

использование земли и воды. Таким образом, внутри колониальной

экономики женщины были низведены до положения рабов и вынуждены

были работать служанками (у энкомендеро, священников, коррегидоров) или

ткачихами в обрахес. Женщин также принуждали следовать за своими

мужьями, исполняющими миту в рудниках — судьба, которую люди считали

хуже смерти — ибо в 1528 году власти постановили, что супругов нельзя

разделять, так что теперь женщины и дети могли быть принуждены к работе

на рудниках в дополнение к приготовлению еды для мужчин-рабочих.

Еще одним источником принижения женщин стало новое испанское

законодательство, которое объявило многоженство незаконным, так что в

одночасье мужчины должны были либо оставить своих жен, либо сделать их

своими служанками (Mayer 1981), в то время как дети, рожденные в таких

союзах, маркировались в соответствии с пятью видами незаконнорождённости

(Nash 1980:143). По иронии судьбы, в то время как полигамные союзы были

разрушены с прибытием испанцев, ни одна местная женщина не была

застрахована от изнасилования или апроприации, так что многие мужчины

вместо женитьбы стали обращаться к проституткам (Hemming 1970). В

фантазиях европейцев сама Америка была обольстительной обнаженной

женщиной, возлежащей в гамаке и завлекающей белого чужестранца. Порой

«индейские» мужчины сами отдавали своих родственниц священникам или

энкомендеро в обмен на некоторые экономические вознаграждения или

общественный пост.

По всем этим причинам женщины стали главными врагами колониальной

власти, они отказывались посещать службы, крестить детей или любым

другим способом сотрудничать с колониальными властями и священниками. В

Андах некоторые совершали самоубийства и убивали своих детей мужского

пола, предположительно затем, чтобы уберечь их от отправки на рудник, а

также чтобы отомстить родственникам-мужчинам за дурное обращение

(Silverblatt 1987). Иные организовывали собственные общины и становились

священницами, вождями и хранительницами уака, после дезертирства

местных вождей, поглощенных колониальной структурой. Женщины брали на

себя функции, которые ранее были им недоступны, это объясняет, почему они

составляли костяк движения Таки Онгой. В Перу они также исповедовали

людей, готовя к встрече с католическими священниками, советуя им, что

следует говорить на исповеди, а о чем лучше умолчать. И хотя до Конкисты

женщины были ответственны исключительно за церемонии, посвященные

женским божествам, впоследствии они стали помощницами или главными

жрицами в культах, посвященных мужским божествам уака — до Конкисты это

было запрещено (Stern 1982). Они также сопротивлялись колониальной

власти, уходя в высокогорные плато (пуны), где могли практиковать старую

религию. Как пишет Ирен Сильверблатт:

281

«В то время как местные мужчины часто избегали гнета миты и

дани, покидая свои общины и нанимаясь на работу в объединенные

гасиенды в качестве яконов (квази-крепостных), женщины бежали в

пуны, недоступные и очень удаленные от редуксьонов их

собственных общин. В пунах женщины отвергали силы и символы

их угнетения, отказываясь повиноваться испанским управляющим, духовенству, равно как и главам своих собственных общин. Также

они решительно отвергали колониальную идеологию, которая

укрепляла их угнетение, отказываясь ходить на службы, участвовать в католических исповедях или учить католические

догматы. Что еще важней, женщины не просто отрицали

католицизм, они возвращались к своим местным религиям и делали

все возможное, чтобы сохранить качество социальных отношений, которое выражала их религия» (1987:197).

Преследуя женщин как ведьм, испанцы целились в носительниц старой

религии, в зачинщиц антиколониального восстания, и одновременно

пытались переопределить «сферы деятельности, в которых могли быть заняты

местные женщины» (Silverblatt 1987: 160). Как указывает Сильверблатт, концепция колдовства была чужда андийскому обществу. В Перу, также как и

в любом доиндустриальном обществе, многие женщины были

«специалистками в области медицины», так как знали свойства трав и

растений, а также прорицательницами. Но христианская концепция дьявола

была им незнакома. Тем не менее, к XVII веку благодаря пыткам, интенсивному преследованию и «насильственному окультуриванию», арестованные андийские женщины, в большинстве своём старые и бедные, оговаривали себя, признаваясь в тех же преступлениях, что и европейские

женщины на европейских ведовских процессах. Это были союзы и соитие с

дьяволом, лечение травами, использование притираний, ночные полеты, изготовление восковых образов (Silverblatt 1987:174). Они также каялись в

поклонении камням, горам и источникам, в том, что кормили уака. И

наихудший грех в котором они сознавались — колдовство с целью причинить

вред или даже смерть представителям власти или другим влиятельным людям

(там же: стр. 187—88).

Как и в Европе, пытки и террор использовали чтобы принудить

обвиняемых оговорить других, с тем чтобы круги преследования ширились и

ширились. Но одна из целей охоты на ведьм — изоляция их от общины, не

была достигнута. Андийские ведьмы не стали отщепенками. Напротив, «они

пользовались большим спросом как повитухи, их присутствие требовалось для

неформальных деревенских собраний, поскольку в сознании колонизуемых, колдовство, поддержание древних традиций, и сознательное политическое

сопротивление всё больше и больше смешивались» (там же). И в самом деле, во многом благодаря женскому сопротивлению старая религия была

сохранена. Изменения произошли лишь в способах практиковать ее.

282

Поклонение стало подпольным, изменив своей коллективной природе в

доколумбовские времена. Но связи с горами и другими местами уака не были

разрушены.

Мы находим похожую ситуацию в Центральной и Южной Мексике, где

женщины, прежде всего жрицы, играли важную роль в защите своих общин и

культур. В этом регионе, как пишет Антонио Гарсия де Леон в «Сопротивлении

и утопии», начиная с Конкисты и далее женщины «направляли или были

советчицами во всех крупных антиколониальных восстаниях» (de Leon 1985, Vol. 1:31). В Оахака женщины продолжали участвовать в народных восстаниях