Татьяна Гусарова - Европейское дворянство XVI–XVII вв.: границы сословия

Другой полюс шляхетского сословия, так гордившегося равенством всех дворян, составляла магнатерия. Здесь критерий размеров землевладения работает лучше, чем в других случаях. Только в очень редких ситуациях путем внедрения в ряды магнатов становилась политическая деятельность или военная карьера, как в биографии Яна Замойского. Чаще всего, наоборот, обладание обширными имениями открывало путь к политической деятельности. Однако тем, что отличало магната от шляхтича в Речи Посполитой в XVII–XVIII вв., становилась не латифундия сама по себе, а политическая независимость и наличие преданной клиентелы [548] Ihnatowicz I., Mqczak A., Zientara B. Op. cit. S. 286–287. . По мнению Г. Литвина, магнатерия — это сословие в веберовском значении этого понятия [549] См.: Kozyr-Kowalski S. Klasy i stany. Max Weber a wspólczesne teorie stratygrafii spotecznej. Warszawa, 1979. S. 135–178. MaciuszkoJ. T. Staropolska kategoria «stan». — Max Weber i slownictwo szlacheckie // Przeglad historyczny. R. 74. 1983. № 3. S. 442–449. , группа, обладающая некоторой общей чертой, создающей определенную общественную позицию. Такой чертой в Польше не мог стать формально-правовой статус и некий магнатский латифундиальный «минимум». Ею стало обладание высокой должностью и доступ к магнатскому «рынку невест». С точки зрения этого критерия, вплоть до середины XVII в. магнатерия как сословие (в веберовском смысле слова) еще не сложилась, ибо магнаты не имели монополии на те должности, которые чаще всего занимали; магнатерия не замкнулась в своем кругу, допуская по-прежнему в родство шляхту; не исчезли различия между магнатами отдельных регионов. Правда, к этому времени в основном сложился общепольский «брачный рынок» магнатов, замкнулись региональные магнатские иерархии и были монополизированы должности того уровня, который обеспечивал кресло в сенате [550] Litwin Н. Magnateria polska. 1454–1648. Ksztaltowanie siç stanu // Przeglad historyczny. R. 74. 1983. Jsfe 3. S. 451–470; Kersten A. Les magnats: élite de la société nobiliaire // Acta Poloniae historica. T. 36. Warszawa, 1977. P. 119–133. . Зато во второй половине XVII — первой половине XVIII в. Речь Посполитая действительно по праву стала восприниматься как республика магнатов.

Таким образом, глубокие различия в социальном статусе отдельных групп шляхты неоспоримы. Также неоспоримы естественные противоречия между отдельными группами шляхты. Констатируя наличие таких противоречий и порождаемых ими конфликтов, А. Зайончковский делает предположение о том, что мелкая шляхта лучше уживается с магнатами, чем со средней шляхтой, и что говорить о шляхте как о едином слое в XVII–XVIII вв. трудно [551] Zajqczkowski A. Op. cit. S. 41. .

В этой мысли, однако, заключено очевидное преувеличение. Оно порождено одномерностью подхода к оценке внутрисословных противоречий. Конечно, имущественное расслоение и социальное противостояние вели к дезинтеграции шляхты. Но многочисленные и тщательные исследования по истории шляхты отдельных регионов привели историков к выводу, что внутри польского дворянства «одновременно сосуществовали многообразные иерархии, дифференцирующие шляхту, и было бы неосторожно их смешивать, выделяя какую-то одну постоянную иерархическую связь» [552] Wyczanski A. La structure de la noblesse polonaise. S. 109. . Факторами стратификации наряду с имущественным положением становились грамотность [553] Idem. Oswiata a pozycja spoleczna w Polsce XVI w. Pròba oceny umiejçtnosci pisania szlachty województwa krakowskiego w drugiej polowie XVI w. // Spoleczenstwo staropolskie. Т. I. Warszawa, 1976. S. 27–53. , родственные связи, престиж рода и герба, обладание должностью, роль в сейме или сеймике, связь с церковными и магнатскими кругами и пр. В то же время сохраняли свою силу и механизмы, которые обеспечивали известную степень сословной солидарности и консолидации.

Объединяющей и интегрирующей силой выступала не столько феодальная собственность на землю, сколько сложившиеся в Польше правовые и социокультурные традиции и институты. Прежде всего это та совокупность публично-правовых и частноправовых привилегий, которыми было наделено шляхетское сословие независимо от социального и материального статуса его отдельных представителей. Золотые вольности обеспечивали шляхте не только монопольное право владеть землей, но безусловное господство в церкви и государстве, доминирование в торговле, особые позиции в уголовном праве, неограниченную власть над крестьянином, фактическую независимость от королевской власти и право контролировать при помощи представительных институтов все действия органов высшего государственного управления, в том числе и самого монарха. Все это конкретизировалось в закрепленном законодательно праве иметь земельные владения, в соответствующем запрете для горожан, в принципе неприкосновенности личности шляхтича, в свободе фольварочных земель от налогообложения, освобождении шляхетской торговли от пошлин, праве покупать соль по специальной низкой цене, в праве пропинации (с XVII в.), в исключительных правах на занятие государственных и высших церковных должностей, в праве выбора сейма и короля [554] Zajqczkowski A. Op. cit. S. 29–30; Maciszewski J. Szlachta polska i jej panstwo. Warszawa, 1986. S. 55–74; Ihnatowicz J., Mqczak A., Zientara B. Op. cit. S. 281–282. .

Признанными критериями шляхетства и одновременно требованиями сословной благопристойности были, согласно постановлению сейма в Радоме в 1505 г., следующие: «…лишь тот может считаться шляхтичем и удостоиться упомянутых должностей и привилегий, каждый из родителей которого — шляхтич и происходит из шляхетской семьи. И он, и его родители должны проживать — как прежде, так и в настоящее время — в своих имениях, городах, местечках или деревнях в соответствии с обычаем отчизны и привычкой шляхты, живя по уставам и законам, принятым среди шляхты нашего королевства. В этом же вопросе о шляхетском происхождении мы полагаем, что следует считать шляхтой также тех, кто рожден отцом-шляхтичем, хотя бы мать его была низкого происхождения; чьи родители, однако, и сами жили и живут так же, как и другая шляхта в нашем королевстве, в соответствии с тем, что выше сказано, и не исполняли в прошлом и не исполняют ныне тех работ и операций, которыми по обыкновению привыкли заниматься мещане и те, кто живет в городе, ибо (в таком случае)… сама шляхетскость превращается в посполитое плебейское состояние…» [555] Volumina Legum. Т. I. СПб., 1859. Wyd. Ohryzko. P. 137. Эти критерии шляхетства прочно вошли в юридическую практику и общественное сознание Речи Посполитой в XVI–XVIII вв. В юридических сборниках XVI в. (например, у Я. Пшилуского и у Ст. Гербурта) принимается именно то определение шляхетства, которое было дано в 1505 г., хотя постепенно вводятся и некоторые расширяющие и поясняющие статьи [556] Matuszewski J. S. Nagana szlachectwa w Polsce XV i XVI w. // Zeszyty naukowe Uniwersytetu Lódzkiego. Ser. I. Nauki humanistyczno-spoteczne. Z. 77. Prawo. Lódz, 1971. S. 137, przyp. 62. . Показательно, что в таких нормах принадлежность к шляхетскому сословию ассоциируется не только с определенным правовым статусом, но и с определенным образом жизни. Мартин Кромер, чье сочинение стало визитной карточкой Польши в глазах всей Западной Европы во второй половине XVI в., писал: «Шляхта имеет многочисленные и обширные привилегии, частично данные королями и князьями, частично принятые силой обычая… Шляхта подчиняется только королю. Однако суд над ней осуществляется на основании предписаний закона коронными и королевскими должностными лицами. Никто из остальных, особенно из частных лиц, не имеет подчиненной себе шляхты… Шляхтич свободен переселиться в чей-нибудь город или местечко и жить в нем частным образом без опасения лишения прав, даваемых его шляхетским званием, если только по собственной вине не будет лишен шляхетского достоинства. Благородство оценивается, таким образом, по рождению и заслугам, но во внимание принимаются также и нравы. Ибо к шляхте причисляются те, чьи предки или родители были введены в это сословие и обязаны нести военную службу, получив герб, а также те, кто сам заслужил это своей доблестью. Однако более знатным считается тот, кто родился шляхтичем, чем тот, кто им стал. Урожденный шляхтич должен происходить от отца шляхтича и матери-шляхчанки, соединенных законными брачными узами, хотя и мать не шляхетского происхождения не лишает шляхетского достоинства детей, лишь бы отец был шляхтичем…