Андрей Савельев - Троянская война. Реконструкция великой эпохи

Вполне возможно, эпизоды попутаны местами. Но еще более логично предположение, что Одиссей из-под Трои ретировался лишь с одним кораблем. И потерял часть своих воинов при попытках пограбить прибрежные селения, а потом всех остальных — во время бури. После чего он, разумеется, оказывается вовсе не в сказочных странах, где проявляет чудеса хитроумия, а в весьма плачевном положении, которое потом излагает на Итаке, прикидываясь дряхлым странником.

Далее следует история на острове Кирки, где половина оставшихся в живых спутников Одиссея обращаются в свиней, и вернуть их в человеческий образ стоит Одиссею целого года забвения — сытного и уютного пребывания в гостях у Кирки. И затем вновь стремительное отплытие — настолько стремительное, что ахейцы просто бросают случайно погибшего Эльпинора, который спьяну упал с крыши дворца Кирки и сломал себе шею.

При посещении Аида Одиссей обязывается душе Эльпинора непременно вернуться на остров Кирки и похоронить тело с почестями. Следующая длительная остановка ждет морских странников на острове, где пасутся стада Гелиоса. Здесь главное — муки голода, заставившие посягнуть на эти стада. И выход в море с первым попутным ветром. После чего гнев Гелиоса, переданный Зевсу, убивает всех оставшихся спутников Одиссея молнией.

Итак, мы видим несколько повторяющихся мотивов: забвения-смерти, голода-насыщения, обогащения и торопливого бегства. Многократные повторы одних и тех же мотивов позволяют воспроизвести основной сюжет Троянской войны, исходом которой является именно бегство, а не триумф, а основными переживаниями — страсть к обогащению и голод осажденного за частоколом ахейского войска.

Впечатление Троянской войны отпечатались в сознании рассказчика и воплотились в сказочных мотивах «Одиссеи». Что позволяет нам утверждать вполне однозначно: никакого переживания военного триумфа после Трои у Одиссея не было. Зато было острое переживание голода, гибели соратников, постыдного бегства с земли, которую ахейцы пытались завоевать.

Где Одиссей рассказывает небылицы, Гомер предлагает ему верить. Любители сказок, конечно же, верят. Но, как только рассказчик умолк, они переходят к своим бытовым проблемам, в которых нет и не предвидится ничего сказочного. И так происходит во все времена. Наши современники, правда, начинают искать в сказках сложный символизм, иносказание. В то время как здесь можно разве что сделать предположения о психологическом портрете лукавца Одиссея.

В сказки мы верим, а вот вполне реалистичные сюжеты, которые Одиссей рассказывает на Итаке, почему-то отвергаем, считая их пустой выдумкой. Но зачем тогда Гомеру понадобилось их так подробно пересказывать? Логично предположить, что таким наивным образом за неправду выдается действительная история приключений Одиссей, сохраненная не менее лукавым рапсодом — его родственником, возможно, внуком.

Завершение Троянской войны и возвращение ахейцев домой проливает свет на ход и исход этой войны. Мы в состоянии реконструировать некоторые страницы истории, которые просто не попали в канонический корпус «Илиады» и не сохранились в эпическом наследии.

Зададимся вопросом: почему у Гомера ахейцы постоянно называются несчастными и много претерпевшими под Троей? Они победители, но главным их качеством почему-то считается не слава, а страдания.

У Гомера и в последующей эпической традиции мы не видим никакого триумфа по поводу взятия Трои. Казалось бы, насыщенный пафосными картинами эпос должен был бы включать масштабную картину торжества победителей. Ее нет. Может быть, тогда и победы не было? Да, Троя была на какое-то время захвачена и сожжена. Но была ли победа?

Формально цель войны достигнута — Троя разрушена, символический трофей в виде Елены взят, другие трофеи в виде пленниц — тоже. Троянские герои практически все перебиты. Почему же в стане ахейцев разлад? Почему они буквально разбегаются в разные стороны?

В «Одиссее» Нестор повествует о фактической стороне дела, рассказывая Телемаху без всяких оценок и определения причин, как ахейцы бежали из-под Трои.

Все начинается с разлада между Атридами — ранее действовавшие всегда заодно Агамемнон и Менелай на этот раз разругались напрочь. Можно ли считать, что их разлад связан только с вопросом, необходимо ли отплыть немедленно или все же немного задержаться, чтобы принести гекатомбу Афине? Вряд ли. Скорее всего, причина определялась тем, что Агамемнон окончательно утратил свой авторитет в ахейском войске. Мы помним, что этот авторитет уже на погребальных играх по Патроклу был явно не на высоте. И вот Менелай, который всегда следовал за своим братом, на этот раз решительно настаивает на немедленном отплытии. Почему? В чем принципиальность его позиции? Скорее всего, она была вызвана вовсе не ритуальными задачами, а прямой военной необходимостью.

Среди тех, кто игнорировал волю Агамемнона и устремился в плавание, были именно те, кто прежде дважды останавливали его намерение прекратить войну и отплыть домой — Диомед и Одиссей. К ним присоединился и Нестор. Правда, Одиссей на полпути повернул и возвратился к Агамемнону. По какой причине, трудно сказать. Но причина должна была быть веской. Как и причина того, что потом Менелай не последовал за Нестором.

Нестор объявляет причиной отделения кораблей с войском Менелая — необходимость похоронить внезапно скончавшегося кормчего. Но эта причина лукавая. День пути — и кормчий мог быть похоронен на родине, в Лакедемоне. Но Менелай останавливается и, якобы, эта остановка оказывается для него фатальной — он вернется на родину только через 7 или 8 лет, оказавшись в Египте. Где он занимался тем же, чем и под Троей — воевал и добывал богатство. И вернулся в Спарту аккурат в тот момент, когда сын Агамемнона Орест расправился с убийцей отца Эгисфом и своей матерью, соучаствовавшей в убийстве мужа.

Рассказ Менелая о том, как его корабли ветрами были отнесли к Египту — столько же сказочен и наивен, как и истории Одиссея. В действительности, дома Менелая ожидало то же, что и других ахейских вождей — возмущение сограждан и претензии на власть со стороны сильных конкурентов. Отчего же могли возникнуть претензии? А как же им не возникнуть, если царь забрал с собой лучших юношей и вернулся, потеряв большую часть кораблей и войска, не имея при себе богатств, которыми он мог бы одарить подданных и загладить вину перед родителями погибших воинов? Менелаю пришлось ожидать, когда ситуация сложится в его пользу — произойдет расправа со сторонниками переворотов, которую подготовила месть Ореста. И награбить в Египте достаточно, чтобы задобрить свой народ. Именно это, а не ветры, были причиной, по которой Менелай не торопился домой.