Нэнси Митфорд - Король-Солнце [The Sun King]

В конце июля 1712 года двор находился в Фонтенб­ло. От маршала Вилара несколько дней не было никаких вестей, когда вдруг распространился слух, что он выиг­рал решающую битву против австрийцев и голландцев, возглавляемых принцем Евгением и лордом Албемар- лем. При этом Албемарль был взят в плен. Подобные сообщения с фронта не приходили уже много лет, и поэтому к слухам отнеслись без должного внимания, уж слишком неправдоподобными они казались. Однако вскоре известие получило подтверждение. Вилар не толь­ко наголову разбил непобедимого Евгения в Денэне, но и закрепил победу взятием Дуэ. В результате Евгений и его союзники за три месяца боев потеряли террито­рии больше, чем завоевали за три последних года. Впос­ледствии Наполеон, вспоминая о том времени, часто говорил: «Денэн спас Францию». Король, сохранивший в трудные годы французской истории твердость и непо­колебимость, наконец дождался награды. Господь вспом­нил о нем, и Людовик вознес Ему хвалу.

Война завершилась подписанием в 1713 году Утрехт­ского мирного договора. Более всего от нее выиграла Ан­глия, которой отошли (от Испании) захваченные ею во время войн Гибралтар и Маон, от Франции — ряд владе­ний в Северной Америке (земли вокруг Гудзонова про­лива, острова Ныофаунленд и Аркадия). Франция сохра­нила свои довоенные границы нетронутыми. Договор зафиксировал отказ Франции от испанского престола в обмен на отказ Испании от французского. Людовик при­знал право протестантов наследовать престол Англии и был вынужден отказать «старому претенденту» в приюте во Франции. Еще он согласился разрушить укрепления в Дюнкерке. Герцог Савойский вернул захваченные фран­цузами Савойю и Ниццу. Нидерланды снова вошли в со­став империи. Между Англией и Францией были также подписаны различные торговые соглашения. Причина войны, Филипп V, остался на троне Испании, и его по­томки продолжали править страной вплоть до 1931 года.

Перед смертью королю было суждено понести еще одну тяжелую утрату. В 1714 году скончался герцог Бер- рийский, молодой и здоровый дядя дофина, а малень­кий, худосочный и болезненный мальчик, будущий Лю­довик XV, отчаянно цеплялся за жизнь. Герцог Беррийский был ранен на охоте лукой седла, когда его лошадь поскользнулась и встала на дыбы. Незадолго до этого врачи подвергли его ужасным мукам, пытаясь вы­лечить абсцесс зуба. Поэтому герцог не рискнул обра­титься к ним за помощью и о случившемся не рассказал. Он пил много горячего шоколада, а на другой день, как обычно, поехал на охоту. Крестьянин, ставший сви­детелем происшествия, спросил у одного из королевс­ких слуг:

— Как герцог Беррийский?

— Полагаю, хорошо, раз отправился на охоту.

— Если он чувствует себя нормально, значит, прин­цы вылеплены не из такого теста, как мы. Вчера я ви­дел, как он ударился. Такой удар рассек бы крестьянина надвое.

Когда герцог вернулся домой, у него горлом пошла черная кровь. Ему, как водится, дали рвотное, и вскоре стало ясно, что принц умирает. Герцог Беррийский по­просил не причащать его до тех пор, пока король не ляжет спать, так как не хотел огорчать отца. Но король сам привел священника, тогда принц понял, насколь­ко серьезным было его состояние. На другое утро герцог

Беррийский скончался, хотя незадолго до этого почув­ствовал себя немного лучше.

Несколько недель спустя герцогиня Беррийская ро­дила еще одного мертвого младенца. У Людовика XIV на тот момент был только один законный наследник. Если бы маленький дофин умер, пришлось бы выбирать между герцогом Орлеанским и побочными отпрысками, ко­нечно, если бы Филипп V нс отступился от своего сло­ва и не стал бы претендовать па корону Франции. Ма­дам де Вантадур, спасшая жизнь Людовика XV, спасла и страну от гражданской войны.

В том же году умер герцог Бовильер, нс перенесший смерти двух своих сыновей, умерших от оспы за одну неделю, смерти герцога Шевреза и, более всего, кон­чины дорогой и обожаемой герцогини Бургундской. Вдо­ва Бовильера пережила мужа на двадцать четыре года.

В мае 1715 года члены Лондонских клубов, получав­шие информацию от английского посла лорда Стэра, бились об заклад, что Людовик XIV долго нс протянет. В июле он уехал в Марли, а когда вернулся, придворные были потрясены его болезненным видом. Он потерял аппетит, в результате чего сильно исхудал и весь как-то скукожился. Только Фагон и госпожа Ментенон, каза­лось, ничего не замечали. Когда Марешаль посмел вы­разить обеспокоенность, его отослали прочь. Здоровье короля было подорвано многолетними чистками желуд­ка, клизмами, кровопусканиями, немереными дозами опиума, хинина н других средств, с помошыо которых лекари надеялись продлить жизнь этого здорового от рождения человека на века. Последнее время Фагон ве­лел хорошо спать, завернувшись в пуховые одеяла, чтобы как следует потеть. Людовик так рьяно выполнял эти распоряжения, что дважды за ночь вставал обмываться. Эти процедуры доставляли ему большие беспокойства, по он так слепо верил в силу медицины, что не смел сопротивляться. 9 августа он выехал на охоту из Марли в маленькой коляске, которой искусно управлял. Вече­ром того же дня король вернулся в Версаль; с тех пор он больше не увидит Марли и не выедет на охоту.

Король умирал долго и мучительно, но и будучи при смерти, сохранял мужество и самообладание. 11 ав­густа у него появились боли в ноге. Фагон поставил ди­агноз — ишиас. Боли с каждым днем усиливались. Людо­вик не мог ходить, и его носили в кресле. В остальном он чувствовал себя нормально. Так продолжалось до 24 августа, когда Марешаль заметил на ноге короля чер­ные пятна и понял, что это гангрена. Людовика застави­ли держать ногу в ванне с бургундским вином. Из Пари­жа прибыли четыре медика. После продолжительной консультации с Фагоном они заказали ослиное молоко. Затем вмешался Марешаль, сказав, что гангрена — про­блема хирургов, а не терапевтов, и пригласил на кон­силиум с полдюжины своих коллег. Они решили, что ампутация уже нс поможет, и поручили Марсшалю сде­лать на ноге несколько разрезов. Король, понимавший, что умирает, спросил Марешаля, насколько тот уверен в необходимости действий и стоит ли ему принимать такие муки, если это все равно уже не поможет. В конце концов Марешаль решил избавить короля от лишних страданий. Глаза хирурга наполнились слезами, и Лю­довик, заметив это, спросил, сколько дней ему еще ос­талось жить. «Сир, можно надеяться до среды». (Все про­исходило в понедельник.) Король дожил до следующего воскресенья.