Мстислав Цявловский - Книга воспоминаний о Пушкине

— «Напечатаю, напечатаю. Приходите же ко мне, непременно с просьбой, и чем скорее тем лучше».

— «Благодарю вас. Моё почтение».

— «Прощайте. Приходите утром, до десяти часов я всегда дома».

— «Почту за великое счастье. Моё почтение».

Когда я с просьбою в кармане и надеждою в сердце пришёл к Александру Сергеевичу, то, к величайшему моему огорчению, он был болен и не мог меня принять, а через несколько дней разнеслась молва в Петербурге, молва страшная, что Пушкин ранен смертельно. Дня через три или четыре я посетил труп поэта и перед гробом его заливался горячими слезами, молясь богу о упокоении души его. В течение всей моей жизни только один Пушкин, с первой встречи со мною, принял в судьбе моей живое искреннее участие, и желал мне помочь делом, а не словами. Судьба распорядилась иначе и с тех пор я прожил много лет на свете и никому нет до меня дела. Один великий поэт за три недели до своей кончины хотел было выдвинуть меня из среды, в которой я постепенно терял мои лучшие, полные энергии силы.

Один удар лишил Россию великого поэта в самую блистательную пору его жизни, когда громадный талант Пушкина вполне окреп и выработался опытами жизни и изучения великих писателей; этот же самый удар быть может разрушил навсегда мою лучшую будущность…

Взволнованный, печальный, как человек долго невидавший божьего света, и когда на одно мгновение забилось радостию моё сердце, и надежда показала мне на одну секунду прекрасную жизнь и лучшую будущность — и вдруг этот свет в один момент угас и опять ещё страшнее вокруг меня образовалась тьма и несчастие, — лишь только я пришёл домой от гроба Пушкина, тотчас же написал стихи на смерть поэта. Я знаю, что стихи слабы, хотя и написаны искренно, под влиянием глубокой горести, вполне овладевшей моей душою. Стихи написаны на 15-м году моей жизни. Я совершенно согласен с мнением, что в литературном деле лета автора не могут иметь никакого значения, но должно согласиться с тем, что на 15-м году менее нежели немногие могли писать хорошие стихи.

Облачкин.

Автор письма о последних днях жизни Пушкина («Московские Ведомости» 1837 г. № 12 от 10 февраля, стр. 79) Михаил Андреевич Коркунов (1806—1858) по окончании пензенской семинарии и философского факультета Московского университета (в 1828 г.) был преподавателем в этом университете и в университетском благородном пансионе. Оставив службу в Москве января 1837 г., Коркунов переехал в Петербург, где служил в Археографической Комиссии. С 1847 г. он ад‘юнкт Академии Наук по II отделению, а с 1851 г. экстраординарный академик и заведующий делами этого отделения.

Коркунов составил себе имя как крупный знаток русской дипломатики, издавши большое количество древних памятников. Из писем его к М. П. Погодину видно, что он вращался в литературных кругах, чем и объясняется большая осведомлённость его в обстоятельствах, сопровождавших смерть Пушкина.

С.-Петербург, 4-го февраля 1837.

На левом берегу Мойки, близ нового Певчевского моста, перед домом княгини Волконской [522], в три последние дня января месяца, с утра до ночи, останавливались экипажи; туда приходили со всех концов Петербурга: в этом доме жил Александр Сергеевич Пушкин; здесь написал он свои последние сочинения, обдумывал и готовил новые, и здесь 29-го числа (в 2 часа и 45 минут пополудни), после двудневных страданий, скончался среди семейства и друзей, его оплакивающих. Твёрдость духа, многострадальное терпение, живейшее чувство заботливости о ближних ни на минуту не ослабевали в предсмертные часы, столь торжественные, столь важные в жизни человека. С благоговением совершив последние обязанности христианина, умирающий с трогательною, живою любовию прощался с супругою, с детьми, с ближними и друзьями; несколько раз перед кончиною говоря о преданности и благодарности своей к Монарху; жалел не о жизни, а о трудах, им начатых и не оконченных, о том, что не может более посвятить дней своих славе царствования Государя, ему благодельствовавшего, и славе отечества.

С месяц тому, Пушкин разговаривал со мной о русской истории; его светлые объяснения древней Песни о полку Игореве, если не сохранились в бумагах, невозвратимая потеря для науки [523]; вообще в последние годы жизни своей, с тех пор, как он вознамерился описать царствование и деяния Великого Петра, в нём развернулась сильная любовь к историческим занятиям и исследованиям отечественной истории. Зная его как знаменитого поэта, нельзя не жалеть, что вероятно лишились в нём и будущего историка [524].

Отпевание тела его происходило в церкви Спаса в Конюшенной, 1-го февраля в 11 часов утра. Первые сановники государства, министры, сенаторы, генералы, иностранные посланники, знаменитые литераторы присутствовали в церкви; все с горестью и слезами смотрели на Пушкина во гробе; во гробе увидите и вы его в картинах Бруни [525]и Орлова [526]. Перед церковью, для отдания последнего долга любимому писателю, стеклись во множестве люди всякого звания. Трогательно было видеть вынос гроба из церкви: И. А. Крылов, В. А. Жуковский, князь П. А. Вяземский и другие литераторы и друзья покойного несли гроб 37-летнего поэта!..

По собственному желанию Пушкина, тело его отвезено для погребения в монастырь Святые Горы, Псковской губернии, Опочковского уезда; там похоронены мать его и предки её, Аннибалы [527]. Сей монастырь находится в близком расстоянии от деревни Похта, где он провёл многие деятельные дни жизни своей, где написал Бориса Годунова и другие лучшие из своих произведений.

М. Коркунов.