Жорж Вигарелло - История тела Том 1 [От Ренессанса до эпохи Просвещения]

Образ тела, с опаской предающегося сну, напоминает об особых способах проживать «чистое и нечистое», «здоровое и больное», «публичное и частное», «невинное и порочное» [243] Все эти понятия стали предметом серьезных исследований, осталось проиллюстрировать их конкретными примерами из провинций и непрескриптивными источниками. , а также об иного рода мышечной активности и ментальной негибкости; мы имеем в виду исторически и социально детерминированные представления о самом себе и своих excreta — выделениях, когда дурные мысли связывались со слишком хорошими запахами.

Стоит ли снова описывать разные способы соблюдения гигиены, если их экзотичность и полная контрастов история были с блеском раскрыты во множестве исследований? [244] Vigarello G. Le Propre et le Sale. L’hygiène du corps depuis le Moyen Âge. Paris: Éd. du Seuil, 1985; Goubert J.–P. La Conquête de l’eau. Paris: Laffont, 1986. Хорошее сжатое изложение изменений практик гигиены см.: Мэтьюс–Грико С.Ф. Тело, внешность, красота // История женщин на Западе: в 5 т. Т. 3: Парадоксы эпохи Возрождения и Просвещения. СПб.: Алетейя, 2006. С. 60–67. Быть может, лучше, невзирая на сложность выявления и понимания, поговорить в свете новых текстов о социальном разнообразии обычаев и их психологической составляющей.

Эротическая литература богата косвенными указаниями, которые подчеркивают эту разнородность. «Исповедь мадемуазель Сафо» (1784), включенная в «Английского шпиона», повествует о карьере юной крестьянки из Виллье–ле–Бель, нанятой ла Гурден, одной из самых известных содержательниц публичных домов, для ублажения некоей госпожи Фюрьель [245] Anonyme. La Secte des anandrynes. Confession de mademoiselle Sapho [1784]. Paris, G. Briffaut, 1952. Pp. 11, 21. Согласно классической гомофобной и мизогинистской схеме, успех приведет героиню к «желанному концу» (sic), гетеросексуальной проституции «высокого полета». . Девушка сознается в рано проснувшемся кокетстве и, невольно, — в том, что свои чаяния ей сложно удовлетворять в мире без зеркал и, соответственно, без отражений своего собственного тела. Как и все героини вольных антиклерикальных повествований и самых пленительных волшебных сказок, она должна была долгое время довольствоваться рассматриванием «себя в ведре с водой, в фонтане, в зеркале кюре». «Я не могла оторваться от зеркала; на мой взгляд, я была очень хороша; я часто умывала лицо, чистила руки, приводила в порядок волосы и свой лучший чепчик». Гигиенические процедуры юной селянки, по–видимому, не были «сухими» (она умывала лицо водой, а не пользовалась «фроттуаром» или полотенцем для протирания), но умывание тем не менее остается очень коротким, в отличие от длительного омовения, которое в Париже предусматривалось ее обязанностями платной любовницы богатой лесбиянки. В развернутой сцене, имевшей своей целью возбудить читателей мужского пола, упоминается уход за телом, хоть и несколько футуристический, только входивший в обиход у самых богатых сластолюбцев. Он a contrario выявляет теневые области (грязь и множество смешанных запахов) телесных практик большинства населения. Водяная революция, которая приведет к их исчезновению, еще только зарождается в некоторых городах с появлением у баловней судьбы раковин, уток и ванн [246] В Пуатье, равно как и в Кутансе, в 1786 г. у 86 % внесенных в опись не было кувшина для воды и умывальной чаши (Lick R. Inventaires après décès de Coutances // Annales de Normandie. 1970. No. 4. P. 310); гребни для вычесывания вшей из волос головы (и лобка?) не упоминаются нотариусами, запасы мыла очень редки, но в избытке имеются принадлежности для стирки белья. Согласно целомудренному Литре, подкладное судно — это «ночная ваза продолговатой формы». См. статьи «Грязь», «Очищать», «Зудеть», «Вычесывать вшей», «Чистить скребницей», «Скрести», «Стиральная доска», «Лобковая вошь», «Блоха», «Клоп», «Паразиты» и т. д. в словарях XVH-XVHI вв. и советы Эразма Роттердамского (Érasme. La Civilité puérile. P. 67). Молодому пастуху, ставшему мальчиком на конюшне и молотильщиком зерна, понадобилось несколько месяцев, чтобы избавиться от «паразита», который его мучил (Coignet J.–R. Cahiers du capitaine Coignet. Pp. 5–9). .

«Начали с моего купания. <���…> На следующий день меня повели к дантисту госпожи Фюрьель, который осмотрел мой рот, привел в порядок мои зубы, почистил их, дал мне воды, которая делает дыхание свежим и приятным. По возвращении меня снова принялись мыть; легонько обтерев, мне сделали маникюр на руках и ногах; удалили мозоли, натоптыши и затвердения; мне удалили своевольные неуместные волоски в тех местах, где они могли делать кожу менее гладкой на ощупь; расчесали мою шевелюру… они прочистили мои отверстия… щедро полили эфирными маслами, затем сделали обычный туалет всех женщин, соорудили прическу». Эта мнимая автобиография, созданная мужчиной и для мужчин, явно выдумана, но достоверна в подробностях. Она содержит подробное описание вызывающих омерзение складок тел простолюдинок и в силу этого раскрывает фантазии, свойственные доминирующим мужчинам, а также позволяет оценить привлекательность чистоты в конце века Просвещения. Чистота придает эротическую пикантность и является инструментом социального различения. Чтобы быть опрятным, недостаточно иметь белое белье: отныне требуется, чтобы кожа, которую оно покрывает, также была белой. И для этого необходимо иметь доступ к большому количеству воды, а также средства и дозволение ею воспользоваться. И надо позволить себе все это. В который раз связь между материальной культурой бедности и идеологией внешности и греха оказывается столь тесной, что трудно их различить.

Труды по медицине и нотариальные описи — не единственные документы, позволяющие нам сегодня написать историю отношений тел рабочего люда с баней. Дополнив их религиозными и юридическими источниками, мы сможем представить историю чистоты и наготы менее линейной, чем кажется на первый взгляд. Хотя парильни и другие публичные бани исчезли из городов в XVI веке (из–за эпидемий и нехватки водоснабжения [247] Desaive J.–P. Le nu hurluberlu // Ethnologie française. 1976. No. 3–4. P. 219; Roche D. Histoire des choses banales. P. 157 sq. ), сохранялся обычай мыться в реках, если верить рассказам, которые имеются во всех судебных архивах королевства. Протоколы (о вылове тел утонувших и о разнообразных стычках на берегу) свидетельствуют о сохранении, по крайней мере в народной среде, того, что мы называем гигиеническими практиками, у молодых людей обоего пола — но в первую очередь купание было развлечением и удовольствием [248] Bayard F. Nager à Lyon à l'époque moderne, XVIIe — XVIIIe siècle // Jeux et sports dans l’histoire. Actes du 116e Congres national des sociétés savantes. Paris: CTHS, 1992. T. II. Pp. 229–245; Gassendi P. L’Église de Digne. Digne, 1992. P. 29. Юный сельский слуга «желая искупаться, чтобы освежить себя, утонул» 9 апреля 1786 г. в Шаранте (A. D. 86: В VIII—37, суд Шарру). См. также: Daquin J. Topographie médicale de Chambéry. Chambéry: s.e., 1785. P. 138; Prion P. Mémoires d’un écrivain de campagne au XVIIIe siècle. P. 118. .