Михаил Гордин - Пушкинский век

Пансионы третьего разряда обслуживали главным образом окраинные районы столицы. Среди их воспитанников, кроме детей небогатых дворян и купцов, можно было встретить мальчиков и девочек из семей мещан, всякого рода разночинцев и даже зажиточных крестьян.

Купцы и мещане, даже весьма состоятельные, чаще не находили нужным тратиться на обучение детей в пансионах, особенно когда дело касалось девочек. Молодой человек из столичной купеческой семьи записывает в своем дневнике: «Папенька по моему настоянию хотел было отдать сестру Клавдию в пансион г-жи Цаппетини, что на Адмиралтейской площади, но раздумал. — За девчонку платить 150 рублей ассигнациями в год не приходится, пусть к дьячихе побегает, и того с нее достаточно». А мать в обоснование такого решения еще добавляет: «Не должно детям быть умнее родителей».

Сам автор этой записи, которого отец прочил себе в помощники, окончив уездное училище, брал уроки английского языка у домашнего учителя. Учителей, дававших у себя на дому уроки по разным предметам, в столице существовало довольно много. В 1834 году было принято «Высочайше утвержденное постановление», устанавливающее особые звания «домашних наставников» и «домашних учителей или учительниц». Получившие эти звания считались состоящими в действительной службе по Министерству народного просвещения. Плату за свои уроки домашние учителя брали умеренную. Обучение же в пансионах, особенно первого разряда, стоило очень дорого. За живущих пансионеров брали от 500 до 2000 рублей в год, за приходящих — от 150 до 500 рублей.

Более фундаментальное и упорядоченное образование, чем пансионы или домашние учителя, давали гимназии. Гимназический курс был рассчитан на 7 лет и включал множество предметов, от математики и физики до латинского и греческого языков.

В 1830-е годы в Петербурге имелось четыре гимназии.

С 1804 года существовала гимназия, преобразованная из основанной еще в середине XVIII века Гимназии Академии наук. Она занимала обширное здание на Большой Мещанской улице у Демидова переулка. «Благородных воспитанников» числилось до 300 человек при 34 учителях и надзирателях. Обучение было платное. Для живущих — 750 рублей в год, для приходящих — 60 рублей. Успешно окончившие курс пользовались привилегиями при поступлении на гражданскую службу и принимались в Университет без экзамена. В 1830 году гимназия на Большой Мещанской получила наименование Второй Санкт-Петербургской гимназии.

Первой стала называться гимназия, преобразованная в том же году из Благородного пансиона при Педагогическом институте.

Благородный пансион существовал с 1817 года. Это было закрытое учебное заведение с 6-летним курсом обучения для мальчиков из дворян. Количество воспитанников не превышало 150 человек. Плата за пансионера составляла 1500 рублей в год. Помещался пансион сначала, до 1820 года, на набережной Фонтанки у Калинкина моста, позже — в Семеновском полку, на углу 7-й роты и Кабинетской улицы.

Известный литератор И. И. Панаев, воспитывавшийся в Благородном пансионе в 1820-х годах, писал: «Эти благородные пансионы существовали единственно для детей привилегированного класса, родителям которых казалось тогда обременительным и бесполезным подвергать своих избалованных и изнеженных деток излишнему труду и тяжелому университетскому курсу, наравне с какими-нибудь разночинцами и семинаристами. Курс благородных пансионов едва ли был не ниже настоящего гимназического курса, а между тем эти пансионы пользовались равными с университетами привилегиями. Некоторые профессора и учителя не скрывали по этому поводу своего негодования и высказывали его очень резко, особенно на экзаменах».

В первые три года своего существования Благородный пансион отличался либеральным направлением. Тогда в числе его преподавателей были передовые профессора Университета: А. П. Куницын, А. И. Галич, К. И. Арсеньев. К. Ф. Герман. Русской словесности в младших классах учил В. К. Кюхельбекер. Он исполнял также обязанности гувернера. Среди его воспитанников были М. И. Глинка и младший брат Пушкина — Лев.

В 1817–1820 годах Пушкин с родителями жил поблизости на Фонтанке и нередко захаживал в Благородный пансион навестить брата.

В начале 1820-х годов пансион, как и многие другие учебные заведения, подвергся жестоким правительственным гонениям. Были уволены лучшие преподаватели и среди них — вольнодумец Кюхельбекер. Его увольнение вызвало бунт среди воспитанников. Согласно донесению директора, 3-й класс «два раза погасил свечи, производил шум и другие непристойности, причем зачинщиком был Лев Пушкин». В феврале 1821 года «зачинщика» из Пансиона исключили.

Первая гимназия, преобразованная из Благородного пансиона, помещалась в доме на Кабинетской улице, угол Ивановской. Все принимаемые в нее мальчики в возрасте десяти лет были пансионерами. Приходящих не существовало. Плата составляла 1000 рублей в год. С 150 воспитанниками занимались 29 учителей и 10 гувернеров. В отличие от Второй гимназии здесь обучали еще и английскому языку, рисованию, пению, танцам, фехтованию, гимнастике. Окончившие пользовались теми же привилегиями, что и выпускники Второй гимназии. Но Первая считалась более аристократической. Власти ей покровительствовали. На переводных и выпускных экзаменах, которые были публичными и обставлялись с пышностью, присутствовали значительные лица. Случалось, гимназию посещал сам царь. «Сегодня Николай Павлович посетил нашу Первую гимназию и выразил неудовольствие. Вот причина. Дети учились. Он вошел в пятый класс, где преподавал историю учитель Турчанинов. Во время урока один из воспитанников, впрочем лучший и по поведению и по успехам, с вниманием слушал учителя, но только облокотясь. В этом увидели нарушение дисциплины… Повелено попечителю отставить от должности учителя Турчанинова». Такую запись сделал в своем дневнике 10 апреля 1833 года А. В. Никитенко. Эпизод для Николая Павловича весьма характерный.

Третьей Санкт-Петербургской гимназией стала называться с 1831 года старая Петербургская Губернская гимназия. Ничем существенным она не отличалась от Второй. Принадлежащее ей здание занимало большой участок по Соляному переулку, близ Литейной. 30 учителей обучали здесь 350 воспитанников — 200 пансионеров, плативших по 450 рублей в год, и 150 приходящих, плативших по 15 рублей.

Преподавание наук в старших классах гимназий было схоластическим, формальным, основанным на зубрежке.

Против этого решительно возражал Пушкин. В частности, он полагал ненужным изучение мертвых языков: «К чему латинский или греческий? Позволительна ли роскошь нам, где чувствителен недостаток необходимого?» Как необходимое Пушкин предлагал расширить преподавание наук политических и истории, особенно русской.