Ирина Савицкая - Дипломат императора Александра I Дмитрий Николаевич Блудов. Союз государственной службы и поэтической музы

Репутация Державина внушала уважение, которое ему выражали как выдающиеся представители культуры, успевшие многое сделать в XVIII в., так и молодое поколение, вступившее в самостоятельную жизнь в начале XIX века. Среди них: княгиня Е. Р. Дашкова, И. И. Шувалов, И. И. Дмитриев, Н. М. Карамзин, К. Н. Батюшков, В. А. Жуковский, А. С. Пушкин. Творчество Державина и других русских литераторов XVIII в. Блудову было известно, также как и их значение. Державин и близкие ему литераторы выводили литературный процесс на новый общественный уровень, превращая его в важную составляющую жизни русского общества, и соответственно ставя не только новые задачи в области развития национальной литературы, но и предъявляя качественно иные требования читающему обществу и элите.

Вступавшее на рубеже XVIII–XIX вв. на литературное поприще молодое поколение ставило вопросы о национальном самосознании и самопознании, самостоятельно и энергично рефлексировало как на литературное творчество предшествующих поколений, так и современную литературу, вырабатывало собственное отношение к ней и ее носителям. В Москве, где до 1802 г. жил Блудов, ядро таких активных интеллектуалов составили выпускники Московского университетского благородного пансиона — братья Андрей и Александр Тургеневы, Д. В. Дашков и В. А. Жуковский. С Тургеневыми и Дашковым Блудов был знаком по службе в Московском архиве, благодаря им он познакомился с Жуковским. Особенно глубокое влияние на молодежь оказывали Н. М. Карамзин и И. И. Дмитриев. Литературные споры вокруг Карамзина вели к кристаллизации позиций, в дальнейшем изменившей состав окружения Державина, перегруппировку сил, выделение лиц, т. и. «беседчиков», как их называли Блудов и его друзья, для сатирической критики которых в дальнейшем Д. Н. Блудовым, В. А. Жуковским, С. С. Уваровым, Д. В. Дашковым, С. П. Жихревым, Ал. И. Тургеневым, при поддержке москвичей П. А. Вяземского, В. Л. Пушкина и К. Н. Батюшкова в 1815 г. создается «Арзамас».

С нашей точки зрения, представляется важным рассмотрение параметров, имеющих непосредственное отношение к развитию литературно-общественного процесса в России. В их числе — формы литературного этикета и быта — кружки, общества, дружеские и творческие связи, а также рассмотрение сферы инноваций, выявление тех новых элементов, которые появлялись в формирующихся структурах, наблюдавшихся в процессе складывания новых систем.

Долгое время в советской литературе идеологема «классовой борьбы» исключала возможность анализа конфигурации фактов, в нее не вмещающихся. В их числе были дружеские и уважительные отношения Г. Р. Державина и Н. М. Карамзина, Г. Р. Державина и И. И. Дмитриева, Г. Р. Державина и В. А. Жуковского, продолжавшиеся до конца жизни Державина и зафиксированные источниками [400] Д. Д. Благой, поставивший в начале 1930-х гг. вопрос о социальной природе «Арзамаса» и выявлении «социального лица» арзамасцев (одним из которых был Блудов) и их противников «беседчиков» (среди которых традиционно важное место в отечественном литературоведении занимает Державин), предложил определить их место и роль в классовой борьбе своего времени. Он противопоставил друг другу две социальные группировки, две противоположные общественно-политические идеологии. (См.: Благой Д. Д. Социально-политическое лицо Арзамаса / Арзамас и арзамасские протоколы. Л., 1933. С. 6.). Если карамзинисты (арзамасцы) были, по мнению Благого, представителями «среднего дворянства, непричастного к непосредственному политическому управлению страной, зато более тесно связанного с „землей“, с помещичьим хозяйством», то шишковисты, приверженцы Шишкова и «Беседы» (к которым отнесен и Державин) «были идеологами „правительствующих“, крупнопоместных, феодально дворянских своем — „вельможества“» (См.: Там же.) .

На протяжении нескольких десятилетий в советском литературоведении личность Державина трактовалась в противопоставлении литературному обществу Арзамас, при этом не проводилось детального анализа теоретических позиций самого Державина, остались без внимания точки его личного и творческого соприкосновения с кругом Карамзина и арзамасцев. Источники позволяют все это рассмотреть.

В частности, дневники чиновника С. П. Жихарева, начинавшего общественно-литературную деятельность в «Беседе», а затем ставшего наряду с Блудовым и Уваровым одним из основателей «Арзамаса». Жихарев описал своеобразную манеру опеки творческой молодежи Державиным. Юный Жихарев приехал в 1806 г. из Липецка в Петербург. Он вез на суд Г. Р. Державина свою трагедию «Артабан» и передал собственные ощущения — ощущения автора, посвятившего произведение именитому поэту и решившемуся его вручить своему кумиру.

Поскольку Державин покровительствовал молодым людям, проявлявшим хоть какой-то интерес к сочинительству, то он ласково и внимательно отнесся к молодому автору. «Я стал говорить, — пишет Жихарев, — о его сочинениях, многие цитировал целиком; рассказал о знакомстве моем с И. И. Дмитриевым, о его к нему послании…; распространился о некоторых московских литераторах, особенно о Мерзлякове и Жуковском, которые были ему вовсе неизвестны, — словом, сделался чрезвычайно смел» [401] Жихарев С. П. Записки современника. Л., 1989. Т. 2. С. 45. .

Гаврила Романович лукавил: через два года, обращаясь к Жуковскому, Державин напишет: «Тебе в наследие, Жуковской! / Я ветху лиру отдаю; / А я над бездной гроба скользкой / Уж преклоня чело стою» [402] Державин Г. Р. Сочинения. Л., 1987. С. 271. .

Но для самого Жихарева опека прославленного поэта оказалась неожиданной, и от этого еще более приятной: «Был у Державина — и до сих пор не могу прийти в себя от сердечного восхищения. С именем Державина соединено было все в моем понятии, все, что составляло достоинство человека: вера в Бога, честь, правда, любовь к ближнему, высокий талант и труд бескорыстный… и вот я увидел этого мужа» [403] Жихарев С. П. Записки современника. Л., 1989. Т. 2. С. 43. .

Отметим, что у Блудова, хорошо знавшему Державина с детства, в 1806 г. не было чувства благоговения и новизны перед поэтом. Поэзия Державина в 1800-е — первой половине 1810-х гг. утратила для молодых друзей Блудова «значительную долю своего обаяния». Но и перспектива «разъять анатомическим ножом» слог Державина, чтобы увидеть «необыкновенное соединение самых высоких слов с самыми низкими и простыми», Блудова не привлекала. Едва ли он догадывался о самой возможности подобного литературно-критического анализа, мысль о котором принадлежала Н. В. Гоголю и была высказана в литературе позднее [404] По мнению Д. Д. Благого, мысль Гоголя подтвердил более поздний филологический анализ, который вскрыл в языке Державина «смесь церковно-славянского элемента с народным». Данная «смесь» выразилась не только в наличии в стихах Державина церковно-славянских и народных слов, форм, синтаксических конструкций, но и в своеобразном, «как бы химическом» их взаимопроникновении. Благой Д. Д. Державин // Литературная энциклопедия. Т. М. 1930. Стб. 205–221. http://www.febweb.ru/feb/litenc/encyclop/1еЗ/1еЗ2051.htm .