Ирина Савицкая - Дипломат императора Александра I Дмитрий Николаевич Блудов. Союз государственной службы и поэтической музы

У Блудова было совершенно определенное понимание характера «Арзамаса». Он был убежден в необходимости существования неполитической формы проведения досуга, отвечающей потребностям литературно образованного и интеллектуально требовательного, избранного мужского круга дворянского общества. Женщин на заседаниях ни «Арзамаса», ни «Беседы» не было. Данное обстоятельство отличало литературные общества от литературных салонов, один из которых уже позднее, в царствование императора Николая I собирался и у Блудова. В нем важную роль играла его дочь Антонина Дмитриевна.

В случае с «Арзамасом» речь шла о камерном характере литературного досуга, который, благодаря высокому уровню культуры арзамасцев, до поры до времени наполнялся ярко и весело. По существу это было закрытое литературное общество, в которое сначала принимали только друзей, поклявшихся в обожании Карамзина и ненависти к Шишкову.

Степень участия Блудова во вновь созданной оригинальной форме литературного общения, каковой стал «Арзамас», во многом определялась его личными свойствами. Авторитет среди друзей «Кассандры»-Блудова был высоким.

Так, П. А. Вяземский, который в середине 1810-х гг. «благоговел» перед «проницательностью» Блудова, называл его «пророком истинного вкуса» [532] Арзамас. Сб. Кн. 2. М., 1994. С. 408. .

В. А. Жуковский после своего возвращения 24 декабря 1816 г. к обязанностям секретаря «Арзамаса», которые в его отсутствие выполнял Блудов, произнес лестную «Речь», адресованную Кассандре: «С горем пополам принимаю обратно от вашего превосходительства священное звание секретаря Арзамаса. Вы были его украшением, и я чувствую в смирении духа всю негодность мою в сравнении с вами, превосходительный друг Кассандра» [533] Арзамас и арзамасские протоколы. Л., 1933. С. 182. . Умение произнесения речей, остроумие Блудова и его способности к инсценировке ценили арзамасцы. Блудов был «блестящим оратором и острословом, редактором посмертного тома „Истории государства Российского“ Карамзина» [534] Там же. С. 261. . У самого Блудова была неистребимая внутренняя потребность нахождения в литературной среде. Ему просто требовалось общение с литераторами. Это пристрастие было воспитанно с детства. По словам Дмитрия Николаевича, литературная среда питала «искусство слова». В свою очередь, слову были «нужны силы душевные, самые благороднейшие: воображение, память, рассудок» [535] Блудов Д. Н. Статья о «пользе письмен»… / Майофис М.Л Указ. соч. С. 752. . Все это давало только общение с талантливыми людьми. Блудов старался всячески содействовать самой возможности их выражения, участвуя в организации досуга государевых людей и служителей литературы.

Участие Блудова в жизни «Арзамаса», судя по протоколам общества, было многофункциональным. Наряду с В. А. Жуковским, С. С. Уваровым и Д. В. Дашковым он был одним из его «столпов». Блудову принадлежала идея «Арзамаса» (его сатирическое «Видение») и ее оформление. Это признается современниками [536] Ф. Ф. Вигелем, М. А. Дмитриевым. и исследователями [537] Майофис М. А. Указ. соч. .

История названия общества — «Арзамас» — описана в литературе. Оно было взято из памфлета Блудова на комедию князя А. А. Шаховского «Урок кокеткам, или липецкие воды», в которой князь-автор высмеивал В. А. Жуковского.

Блудов вступился за друга — Жуковского. Он принял вызов — брошенную Шаховским перчатку Жуковскому и, в свою очередь, направил стрелы аллюзии (шутки, намека) [538] Аллюзия (лат. allusio — шутка, намёк) — стилистическая фигура, содержащая явное указание или отчётливый намёк на некий литературный, исторический, мифологический или политический факт, закреплённый в текстовой культуре или в разговорной речи. Аллюзия и ретроспекция рефлексирующего сознания являются важными методами реминисценции (лат. reminiscentia, воспоминание), т. е. элемента художественной системы, заключающегося в использовании общей структуры, отдельных элементов или мотивов ранее известных произведений искусства на ту же (или близкую) тему. на задевшего его друзей литературного противника. Дмитрий Николаевич написал памфлет: «Видение в какой-то ограде» [539] Арзамас. Сб. Кн. 1. М., 1994. С. 261–265. , будто бы изданный обществом ученых людей, проживающих в Арзамасе. Выбор названия литературного общества Блудов объяснял тем, что Арзамас оказался близ его имения, и незадолго перед названной постановкой Шаховского, он туда ездил [540] Арзамас. Сб. Кн. 1. М., 1994. С. 128. .

Свое «Видение…» Блудов сочинил, подражая французской шутке «Vision de ГаЬЬё Morrelet» (1760), написанной по поводу комедии Ш. Палиссо [541] Палиссо Шарль де Монтенуа (1730–1814) — французский писатель, сатирик, драматург. «Les philosophes», в которой были осмеяны энциклопедисты и Ж. Ж. Руссо. В качестве эпиграфа к «Видению…» он выбрал мысль о том, что: «Levraipeutquelquefoisn’êtrepa svraisemblable» [542] Не всегда правда выглядит правдоподобно. . Усилия Блудова нашли в кругу друзей одобрительное понимание. Его ответный удар Шаховскому был поддержан, в первую очередь, Жуковским.

Благодаря Жуковскому и Блудову между арзамасцами как в устном, так и в письменном общении достаточно быстро утвердилось своеобразное шутливое «арзамаское наречие» [543] Режим доступа: http://Hb.pushkinskijdom.ru/LinkClick.aspx?fileticket=Febq9TCqipY%3d&tabid=10358 (Краснокутский В. С. О своеобразии арзамасского «наречия» / / Замысел, труд, воплощение… М., 1977). , которое по отношению к «Беседе» и всему, что с нею связано, было ироничным и саркастичным. Творческий арзамаский союз Жуковского и Блудова в 1815–1816 гг. был для них веселым и плодотворным.

Если Блудов, наряду с Уваровым, был одним из организаторов и координаторов арзамаских встреч и общения, к тому же активным и уважаемым оратором «Арзамаса», его Кассандрой, то Жуковский стал теоретиком общества и неистощимым выдумщиком его театрализованных заседаний и «галиматьи».

Принятая «Арзамасом» философия смеха была сформулирована Жуковским еще за пять лет до создания общества. Проанализировав сатиру Кантемира, поэт высказал свои соображения об общественном значении веселости и сатиры. Веселость Жуковский почитал «одним из счастливейших состояний человеческого духа», а сатиру — оружием, осмеянием «человеческих заблуждений, глупостей и пороков» [544] Жуковский В. А. О сатире и сатирах Кантемира / / В. А. Жуковский — критик. М., 1985. С. 81–82. . Если веселость — это характер, то смешное относится к категории общественно значимого, того, что противоречит понятию и чувству. «Насмешка сильнее всех философических убеждений опровергает упорный предрассудок и действует на порок», — считал Василий Андреевич [545] Там же. С. 87. , и с ним соглашались его друзья. Именно поэтому и был выбран сатирический подход в борьбе с литературным противником, которого арзамасцы видели в «Беседе».