Валерий Байдин - Древнерусское предхристианство

Масленичное молоко целило, ограждало от зла, способствовало деторождению. Остатки сбитого молока в виде сыворотки (искажённое сыроводка «сырая, сытная вода») выпивали все присутствующие. Действие сыворотки также считалось животворным. Ею поили детей и отпаивали больных, её давали пить телятам, жеребятам, ягнятам и другим домашним животным, а с рассветом разбрызгивали по окрестным полям и лили на землю, чтобы усырить её, удобрить, сделать рождающей, а в переносном смысле упоить, опьянить. [270] Обряд всеобщего окропления молоком на Масленицу сказался на позднейших народных поверьях. Сырую землю считали кормилицей, сырую воду целебной, а полученный из молока сыр «творог, сыр, закваска» обладающим детородной силой. В свадебном обряде сыром называли подарки новобрачным и угощение гостям в последний день пиршества. В белорусской масленичной песне сохранились слова:

Вываривая сыворотку вместе с мёдом, маком и травным зельем, готовили сýрью ( сýрицу, горилку ) – зеленóвино . Приводимое В.И. Далем выражение сýрить вино («гнать из сыворотки молочную горилку»), от которого произошло позднейшее «курить вино», отсылает к древнеиндийскому súrā , «хмельной напиток». По мнению Н.Р. Гусевой, индусы отождествляли молочную водку суру, сурью с пьянящей и животворной Сомой (от протоиндоиранского * sauma- ), древние персы с Хаомой (от авестийского haōma ). Праславянское * xъmelь «хмель» родственно греческому χούμελι, латинскому humulus, англосаксонскому humele значением «священный напиток», который можно соотнести с ведийской Сомой . [271]

Масленичный мягкий сыр (творог)

Очередное действо было связано с мукой. Зерно мельчили в жерновах, тёрли в зернотерке или толкли в ступе. [272]Сокрушая живые зёрна в муку, их, как и молоко, мололи - молили «умоляли» отдать себя в жертву для богослужения и в снедь людям. Отсюда, по-видимому, исходит паронимическая связь мукá и мýка . Из муки затирали «готовили» тесто для блинов в плоской деревянной посудине утворе и ставили его на молочной опаре. Так из жидкого творилось плотное – плоть рождающегося мира. Древнерусское слово тѣсто «тесто» происходит от индоевропейской основы * tek– «производить, рождать», в древнегреческом ему соответствуют τέκτων «строитель, создатель; ремесло, искусство» и τίκτω «рождать, создавать, порождать».

Утвор для приготовления теста. Дерево. XIX в.

В дохристианские времена тесто замешивалось на молоке, яйцах, мёде иногда без добавления закваски. Пресные блины на Руси были древнее хлеба. [273]В Библии упоминалось о раздаче народу в день праздника наряду с хлебами по испечённой на сковороде лепёшке, по «сковрадному млину» (2 Царств, 6:19). Слово млин находится в родстве с молоть, молотый и молить, моленный, с ним соотносится прозводное блин (от болонь, блонь «плёнка, кожица»).

Сырный пирог (ватруша) для масленичного пира

Очертания и обережная решётка из косых крестов воспроизводят идеограмму «Мать-сырой-земли» и «засеянной нивы».

Тесто готовили под утро, а блины пекли целый день, подавая горячими прямо к застолью. Родство слова печать с глаголом печь позволяет предположить, что в древности на каждой лепёшке выпекался или отпечатывался особый знак. В поселениях древних русов IX–X веков археологи находили «круглые глиняные сковородки с зубчатыми краями и с прочерченным еще по сырой глине крестом, знаком солнца. Вероятно, они делались для выпечки масленичных блинов». [274]Таким косым кресом «запечатлевали» каждый блин, зубчатые края сковороды ограждали священную пищу от зла, словно зубы почитаемых зверей. В Средние века крес считали знаком освящённости наряду с крестом, изображали на каменных и деревянных печатницах, выпекали на пирогах, пряниках и даже просфорах.

Блины пекли из проса, пшена, овса, ячменя (жита), ржи. Небольшие блины называли кравайцы (от слова каравай). Их обильно маслили, складывали уменьшающейся в размерах стопкой в виде «горки» и непременно поливали сверху сметаной (чуть скисшими сливками). Очевидно родство слова стопа c санскритским stūpa «макушка, куча земли, камней, холм». В обрядах Масленицы первый блин приносили в жертву духам предков – выносили к слуховому оконцу или клали на печную вьюшку. От этого забытого обычая в Средние века сохранилась поговорка «первый блин комом», насмешливо искажавшая древнее обрядовое правило: «первый блин – кумам!».

На восходе солнца, когда обрядовая пища была готова, община приветствовала со святилищной горки «победу света над тьмой». К небу устремлялся хор славословий, и начиналась мужская, жреческая часть Масленицы — благословение и защита от злых сил с помощью всеобщего помазания освящённым маслом. В.И. Даль приводит диалектное слово масленка, маслинка «макушка головы, маковка, темя», [275]значение которого, вероятно, восходит к этому древнейшему обряду. В день весеннего новолетия жрец маслом напечатлевал «печать лета» на темени людей. Знак креса на весь новый год ограждал их жизнь и здоровье. Селяне запечатывали на «новое лето» домашний скот, печи, двери и окна, ворота, дворовые строения, пасеку.

Слово «масло» восходит к праславянскому *maz-slo. Ему родственны глаголы мазать, умащать «умасливать» и мастstūpaть «маслить, метить скот», слова маст(ь) «топлёное масло, жир, сало», мазь, масти́ка, маститый . Тот же смысл носили слова жир (от глагола «жить»), тук (откуда «тучный» и «туча»), а также вóлога ; в северных диалектах воложstūpaть значило «мазать», волóжное масло означало «жирное, густое». От обычая маслопомазания сохранилось выражение «коровка – мазана головка». К таинству масти «умащения, помазания» людей и животных относятся древнерусские мьсть «возмездие, наказание» (поначалу означавшее «защита») и мьстити – «защищать».

Древнерусское праздничное (и свадебное) застолье называли пир – производным от глагола пить , к которому относится целый ряд слов: пиво «питьё, напиток», питва «пир», пища «хлеб», древнеиндийское púras «пирог». [276]О.Н. Трубачёв отметил родство глаголов пить/пью и петь/пою , что объяснялось возлиянием напитка в жертву с одновременным воспеванием молитв. Священный пир становился для прарусов приобщением к таинству миротворения не только умом, но и всеми телесными чувствами, освящал и обновлял всё человеческое естество.