Валерий Байдин - Древнерусское предхристианство

Навершия полуколонок южного входа Георгиевского собора в Юрьеве-Польском.

Первая треть XIII в.

Крестовидные крины, заключенные в «пламенеющие» контуры, образуют знаки «перунов цвет».

Фрагмент росписи свода южной башни собора св. Софии. Киев. XI в.

Внутри костровидных «знаков святости» помещены изображения многолепесткового «перунова цвета» – символа возрождающейся жизни.

Барельеф южного фасада. Дмитриевский собор. Владимир. 1191 год

Так называемое «Вознесение Александра Македонского» переосмыслено и представляет собой «воскресение Парены» – земного воплощения Перуна.

На барельефе южного фасада Дмитриевского собора во Владимире (XII в.) «Вознесение Александра Македонского» также передаёт, скорее, древнерусские верования в «огненное кресение» перунова сына. Его лицо божественно-бесстрастно, тело возносится в кресильном пламени костра, языки которого намечены взлетающими грифонами и их сплетшимися хвостами. Вместо трона изображён пылающий алатырь-камень древнего святилища. Живот и предплечья Парены словно изъедены огнём, ковчежец (символ святости и нетленности) венчает голову, к которой устремляются небесные птицы-вестницы, однако в руках вместо чудотворных жезлов он держит насаженных на колья кроликов. Эта явно лишняя деталь, снижающая священность образа, свидетельствует о вероятном участии в работе иноземного мастера.

Предположения о появлении в конце древнерусской эпохи надсвятилищных храмовых сооружений являются лишь гипотетическими, они позволяют отчасти прояснить истоки деревянного зодчества последующей поры. Несомненно, в Древней Руси возводили «сравнительно сложные дохристианские погребальные сооружения – деревянные камеры /…/», а также надмогильные «срубцы» (или «дома мертвых»), столбообразные «надмогильнички», покрытые «голбцами», а впоследствии – столбы на распутиях, называемые «пятницами». [565]Они посвящались Мокоши, затем св. Параскеве-Пятнице и кое-где сохранили свой древний вид до XX столетия. Бревенчатая изба, появившаяся у восточных славян за несколько веков до Владимирова крещения, скорее всего, никак не повлияла на возникновение предхристианских святилищных сооружений, но впоследствии стала прообразом предельно простых «закрытых храмов, имевших в своей основе клеть с двускатной, ступенчатой кровлей, иногда башнеподобной. Развитие последних форм шло, видимо, в сторону наращивания ярусов либо прирубки к основной клети дополнительных, что издавна имело место в церковном народном зодчестве России и Украины». [566]

Клетскому храму соответствовала прямоугольная римская дворцовая базилика, предопределившая начальный облик западноевропейской церковной архитектуры – образ «Божьего дома». Со временем в Византии возникли крестово-купольные храмы, и самые ранние из них были почти квадратными в плане. Иной явилась основа наиболее совершенных и ярких памятников древнерусской протоархитектуры – круговое святилище, средоточие всех обрядов и верований. Ж. Дюме-зиль объяснял различие между круглым очагом-алтарем (у древних славян и эллинов) и прямоугольным (у хеттов, древних индийцев, римлян) символикой небесного и земного огня. [567]

У прарусов священный костёр являлся «иконой» небесного света, а солнечное святилище – символом неба. Предположительно, в его сердцевине, на святилищном столбе укрепляли колесо с четырьмя или восемью спицами, которое уподобляли солнечному коло и называли коловрат. В соответствии с обрядовым счётом, девятой частью святилища считалась ось, направленная в «темень неба», к обители Сварога. Ограда из одного или двух кругов камней, либо земляного валика с крестообразно воткнутыми в него жердями и рвом снаружи, символически воспроизводила обережный кремль.

Внешний вид предхристианских храмов неизвестен. Возможно, им предшествовали временные покрытия над святилищами, которые возводили по праздникам, для совершения обрядов в непогоду и в холода. Срединный столб и восемь столбов меньшей высоты, врытых по окружности между кострами, служили опорой для покатой кровли из тёса. Она защищала от дождей и снегопадов, но не ограждала от ветров и легко воспламенялась.

Не позже IX–X веков русы под влиянием христианского монотеизма перешли от восьмичастного святилища-календаря к круглому храму – хорому. Его внешний вид значительно больше соответствовал строгому единобожию: место срединного столба занял костёр, над ним высился бревенчатый шатёр-восьмерик, поставленный на сруб, восьмиугольное основание храма воспроизводило святилищный круг и солнечное коло. На появление такого надсвятилищного храма могли в равной мере повлиять и защитный шатёр внутри погребального костра над умершим, и кровля древнерусского дома-полуземлянки. [568]

Земляной пол внутри и площадка снаружи храма посыпались плотно утоптанным песком. В середине на алтарном камне горел неугасимый костёр-жертвенник. Дымовое отверстие на вершине шатра, предположительно, представляло собой колесо-коловрат, сквозь ступицы которого поднимался дым от приносимых жертв и благовоний: смолы, берёзовых и дубовых листьев, материнки «душицы», божьей травы «полыни», еловца «можжевельника» и пр. Из-за опасности возгораний пламя костра уменьшали, кострище обкладывали камнями. Через коловрат и волоковые оконца нижнего сруба в храм проникал дневной свет. Возможно, на его внутренних стенах подвешивали полотна со священными знаками, оборонявшими святыню от злых сил, подобно тому, как вышитыми оборами ограждали по краям браные скатерти и полотенца. Простейший обережный узор выполняли в виде каймы из косых крестов. Украшения храма и праздничной одежды русов взаимно уподоблялись.

Центральная часть диадемы. Золото, перегородчатая эмаль, жемчуг. Сахновка, Черкасская область. XII в.

Контуры золотой пластины намечают образ пылающего костра, в его центре изображён «сгорающий» в купальском пламени «Парена». Священные молоты в его руках (атрибут Перуна) отмечены знаками «перунова цвета» – символами возрождающейся жизни.