Игорь Сенченко - Российская империя, Аравия и Персидский залив. Коллекция историй

Ходит слух, докладывал С. Тухолка (20.09.1901), что «будто бы мекканский шариф обратился к Его Высочеству Эмиру Бухары с просьбой пожертвовать денег (до 20 000 турецких лир) на устройство водопровода в долине Мина», где мусульмане совершают обряд жертвоприношения. «И будто бы главный кади [религиозный судья] Бухары уведомил его о согласии Его Высочества Эмира».

Было бы хорошо, делится своими соображениями С. Тухолка, «если бы Его Высочество Эмир признал целесообразным переслать деньги [на прокладку водопровода] в консульство, чтобы оно выдавало их частями, по мере исполнения работ. Понятно, что Эмир имел бы своего поверенного для наблюдения за ходом работ».

Смысл данного предложения состоял в том, подчеркивал С. Тухолка, чтобы деньги, пожертвованные на благие цели, были использованы по назначению. «Громадные доходы, получаемые с хаджжа» , замечает дипломат, составившие в 1901 г., к примеру, «до 50 млн. франков и даже больше, расхищаются властями» (135).

Эта информация, судя по всему, заинтересовала МИД России. Двенадцатого декабря 1901 г. директор Первого департамента МИД поручил управляющему Императорским политическим агентством в Бухаре «… проверить, насколько верно сообщение Тухолки насчет слухов о пожертвовании Эмиром Бухарским значительной суммы денег на устройство … водопровода в долине Мина». Обратил его внимание на то, что «при выделении денег на сооружение Мекканской железной дороги Эмир Бухарский предварительно запросил мнение Императорского Правительства относительно целесообразности дела». Если информация Тухолки верна, отмечалось в депеше МИД, то поступить, думается должно так, как он предлагает, а именно: «желательно было бы, как для престижа нашего консульства в Джидде, так и в интересах Эмира Бухарского и самого дела, чтобы означенные деньги переданы были по назначению через посредство консульства». И, «вероятно Вам нетрудно будет, — говорилось в депеше директора Первого департамента МИД, — отговорить Его Высочество Эмира от ожидаемого от него крупного пожертвования напрямую, действительное израсходование коего по назначению остается, по-видимому, крайне сомнительным».

Из ответа управляющего политическим агентством в Бухаре (16.01.1902) явствует, что « шариф Мекки, действительно, обращался к Эмиру Бухары с просьбой принять участие в устройстве водопровода», но на момент поступления запроса МИД тот пока «ничем не отозвался на его просьбу» (136)

Донесения С. Тухолки свидетельствуют, что он пытался убедить английского и французского консулов «вместе повлиять» на местные турецкие власти, чтобы они «озаботились обеспечением Джидды водой», побудить турок «к устройству в Джидде правильного водоснабжения», но безуспешно. Выяснилось, что европейские дипломаты считали, что «любое улучшение условий хаджжа — не в интересах их держав». Исходили из того, что, напротив, нужно «пользоваться всяким случаем для его запрещения и ограничения». Попытки, «упорядочить водоснабжение города, — заключает С. Тухолка, — до сих пор разбивались о противодействие тому хозяев цистерн (в числе их — и мекканский шариф )». Они подкупали генерал-губернатора Хиджаза, и ход этому делу он не давал (137).

25 июля 1901 г., к слову, незадолго до передачи дел фон Циммерману, вернувшемуся из отпуска, С. Тухолка представил послу в Константинополе записку «О задачах нашей политики в Хиджазе». «Как центр политической и религиозной жизни ислама» и «как место паломничества наших мусульман», писал он, Мекка представляет «существенный интерес для России с ее многомиллионным мусульманским населением». Отсюда — и наши задачи. Во-первых, следить за тем, как Священный город «воздействует на умы» паломников-мусульман из России, «дабы влияние Мекки не сказывалось нежелательным образом на наших мусульманских владениях». Во-вторых, наблюдать за тем, чтобы наши мусульмане не становились во время хаджжа «жертвой разбоев, эксплуатации и дурных санитарных условий». Указывал С. Тухолка и на необходимость остерегаться принятия мер, которые могли бы «возбудить мусульманский фанатизм» и направить его против России.

Господствовавшую, по его выражению, анархию в Хиджазе, где «власти и жители обирали паломников, а бедуины разбойничали», объяснял недостаточным разграничением «пределов власти» генерал-губернатора и шарифа.

Выход из складывавшейся в крае взрывоопасной, как он ее характеризовал, ситуации видел в назначении в Хиджаз «энергичного и честного валия » и в подчинении ему — «под страхом смещения» — шарифа , а также в «правильной и своевременной» выдаче бедуинам полагавшихся им от турецкого правительства субсидий. Немаловажным в плане стабилизации обстановки в крае считал принятие мер по благоустройству Хиджаза, таких, к примеру, как снабжение Джидды и Ямбо (Йанбу) водой, и другие (138).

Информируя посла в Константинополе (14.01.1902) о положении дел в Хиджазе , В. фон Циммерман писал: «26 декабря (1901) был порван бедуинами телеграф; столбы опрокинуты; стерегшие телеграф солдаты заманены в западню и несколько человек из них убито и ранено. Остальные бежали в город, бросив все свои пожитки». Имея в виду «более сильным образом выразить свое неудовольствие действиями местных властей, бедуины расположились вдоль правительственной Мекканской дороги, грабя вся, что им попадалось: караваны паломников, казенные обозы, почту» (138*).

Возвращаясь к главной теме донесений М. Никольского — о паломничестве и о проблемах паломников , — уместным представляется отметить, что он указывал, и не раз, на неисполнение «синдикатом судовладельцев, занимавшихся перевозкой паломников в Джидду и из Джидды, взятых на себя обязательств по бесплатному предоставлению 5 % билетов на своих пароходах бедным хаджиям » (139).

Рассказывая о поборах паломников-мусульман из России (19.07.1905), приводил следующие факты:

— «сбор по половине турецкой лиры в пользу шарифа и по половине лиры в пользу вакилей»; тем же, «кто отказывался уплачивать подобные незаконные поборы, причиняли всякие стеснения»;

— приобретение далилями права на «препровождение паломников по Святым местам по откупу». Тот, кто больше давал шарифу денег, тот, по словам М. Никольского, «получал в свое распоряжение и большее количество городов», из которых следовали паломники. Главными из них, что касалось России, считались у далилей Бухара, Маргилан, Андижан, Коканд и Ош.

Об этом же, к слову, писал в своей записке «Проект организации хаджжа (паломничества мусульман)» (27.05.1901) и С. Тухолка. На Святой земле, докладывал он, « хаджии попадают в руки далилей. Назначение в далили зависит от мекканского шарифа ; и все далил и платят ему за это большие деньги. …Сообщники мекканских далилей живут в Константинополе, Александрии и Суэце, дабы не упустить нигде хаджей ». Доставляя им билеты на пароходы, «они берут с них вдвое, а то и втрое»;