Игорь Сенченко - Российская империя, Аравия и Персидский залив. Коллекция историй

По истечении «карантина» объявили посадку на пароход. То, как это происходило, иначе, как «военным штурмом», рассказывает Д. Заболотный, назвать было нельзя. «Полуголодные, изможденные паломники с криками лезли по трапу на небольшой пароходик; цеплялись за якорные цепи. Палуба напоминала собой плавучий цыганский табор». По пути следования в Джидду, в Красном море, скончался один из паломников. «Труп его завернули в простыню, привязали к ногам чугунную полосу и бросили в море. За трупом тут же рванулись акулы».

Главная опасность для мореходов в Красном море, делится своими наблюдениями Д. Заболотный, — коралловые рифы; другая неприятная сторона путешествия по нему на пароходе — страшная жара, буквально сжигающая все живое. В трех днях пути от Джидды лежит остров Камаран, контролируемый англичанами. Продукты питания на него завозят из Ходейды (порт в Йемене). Карантинные посты собственно Джидды — это острова Абу Са’ад, Васта и Абу ‘Али.

И вот, наконец, судно прибыло в Джидду, продолжает Д. Заболотный, и бросило якорь на рейде. «Перед нами — Благословенная Джидда, город праматери человечества, морские ворота в Мекку и Медину, где покоится священный прах Пророка». По морю снуют самбуки , по небу вдоль берега, «тянутся острые копья минаретов». Казалось бы, все трудности и невзгоды нелегкого пути позади. Но не тут-то было. «Карантинщик, узнав, что паломники прибыли из Бомбея, где свирепствовала в тот год чума, в город никого из пассажиров судна не пустил». Пришлось прибегнуть к помощи извне — направить с борта корабля две телеграммы: русскому консулу в Джидде и в Санитарный совет в Константинополе; и при содействии русского консула удалось, наконец, сойти на берег.

Город лежит у самого моря. Большинство домов в нем — в 3–4 этажа, с балконами и резными окнами. «Крыши домов — плоские; и служат, как и везде на Востоке, после захода солнца, местом для отдыха». Со стороны суши город обнесен стеной, в которой имеются двое главных ворот: Мекканские и Мединские. У первых из них, с наружной стороны, — небольшой рынок. Движение через Мекканские ворота — оживленное: через них проходят паломники, бедуины и нагруженные караваны. Население состоит в основном из арабов. Жители города занимаются обслуживанием пилигримов, торговлей, рыболовством, разгрузкой судов, ловлей морских раковин и кораллов, и «выделкой из черных кораллов изящных мундштуков и четок».

«Центр общественной жизни Джидды — базар и стоящие возле него кофейни». Сюда приходят не только за покупками, но и для того, чтобы «поговорить и узнать новости».

На расстоянии двух ночных переходов от Джидды, что «составляет около 97 километров», лежит Мекка. Дорогу контролируют бедуины. «За безопасный проход пилигримов турецкое правительство платит бедуинским племенам деньги» (18).

Грязь в Джидде — ужасная, похлеще чем, «в самых нищих кварталах Бомбея. …Там хоть тропические ливни смывают с улиц пыль и нечистоты. В Джидде же дожди выпадают крайне редко. …Канализации в городе нет. Отбросы сваливают перед домами». Пилигримы во время хаджжа размещаются прямо на улицах, площадях и на набережной. Водоснабжение — «в крайне неудовлетворительном состоянии». На весь город — только четыре больших цистерны. Вода в них поступает по водоводу, с гор. За городом имеются дождевые водосборники. Воду из цистерн черпают ведрами, разливают в кожухи из козьих шкур, и развозят по городу. «И сколько в них бактерий холеры и тифа — одному Богу известно». Здесь, в Джидде, рассказывает Д. Заболотный, ему «впервые довелось увидеть, собственными глазами, что милостыню, оказывается, можно подавать нищим и в виде кружки несвежей, застоявшейся воды». Нищета и грязь в Джидде, и скученность на пароходах, резюмирует русский врач, — это «благодатная почва» для появления эпидемий. При отсутствии должного медицинского контроля толпы прибывавших в город и убывавших из него паломников со всех концов света, могли стать, и становились, «каналом для распространения по миру этой опасной инфекции».

Главная достопримечательность Джидды, могила Евы, пишет Д. Заболотный, находится «на расстоянии 10 минут ходьбы от города, вблизи Мединских ворот, на небольшом холме», обнесенном вокруг стеной, с несколькими растущими на нем деревьями тамаринды. «Длина могилы — около 70 метров. В голове, ногах и над чревом праматери устроены каменные часовни». Неподалеку от могилы Евы похоронен первый русский консул в Джидде Ш. Ибрагимов (19).

Увлекательные заметки о Джидде оставил еще один русский врач, Д. Ф. Соколов, командированный (декабрь 1898 г.) для работы в российском консульстве во время хаджжа (опубликованы в «Историческом вестнике», 1902 г.) (20).

Добирался до Джидды, вспоминал он, долго. До Александрии шли на пароходе «Царь», принадлежавшем «Русскому Обществу Пароходства и Торговли» (РОПиТ). В трюме и на палубе судна «яблоку негде было упасть» — повсюду сидели и лежали паломники. Дым стоял коромыслом. Пилигримы-турки курили беспрерывно, и табак у них был «чертовски крепкий».

В Суэце Д. Соколов познакомился с г-ном Корта, российским вице-консулом, «из иностранцев, ни слова не говорившим по-русски». Там же «сдружился с казанцами», расположив их к себе, по его словам, своей феской. Путь из Суэца в Джидду проделал на специальном паломническом судне. Принадлежало оно, как и все другие суда «подобного предназначения», нескольким иностранным компаниям, в основном английским, имевшим своих представителей-агентов в Константинополе, Александрии и Суэце.

Войдя в Красное море, небольшой пароходик их чуть было не наскочил на рифы. Случись такое, говорится в заметках Д. Соколова, пиши — пропало. Дело в том, что для пассажиров более длительное, чем обычно, пребывание на пароходе становилось не только тягостным и изнурительным, но и в финансовом отношении весьма обременительным. Запасы продуктов и воды, прихваченных с собой в дорогу, заканчивались; и паломники вынуждены были покупать все необходимое в буфете. А деньги за них, отмечает Д. Соколов, «буфет драл безбожные».

Перед приходом судна в Джидду, сообщает Д. Соколов, паломники мылись, чистились, подрезали бороды и стригли ногти. Передвигались по Святым местам, покинув Джидду, «национальными группами». Совершив хаджж и сняв с себя ихрамы , везли их с собой, и хранили до самой смерти. В них их и погребали.

Почти у каждого паломника имелось какое-нибудь оружие, будь то старинный пистолет или кинжал, винтовка или сабля. Многие из этих образцов, замечает Д. Соколов, были достойны внимания любого из археологических музеев мира.

С борта парохода на берег пилигримов перевозили на лодках, и сразу же препровождали к «карантинному зданию». По пути туда, у «маленьких будочек», взимали «паспортные и карантинные сборы»; а с лиц, имевших «надлежащие паспорта», — еще и так называемый особый сбор. Вместе с тем, с людей неимущих не брали ни копейки. Паломники это знали, и потому «бедных» среди них всегда оказывалось достаточно много. После прохождения налогово-карантинного поста паломников вели в «длинный сарай», где на них, «как саранча на зерно», набрасывались и разбирали между собой далили , проводники-наставники пилигримов.