Джонатан Шепард - Начало Руси. 750–1200

Сделку между Вячеславом и Изяславом следующие князья повторяли только дважды. В первый раз это сделали на короткое время Вячеслав с братом Изяслава, Ростиславом Смоленским, после смерти Изяслава в ноябре 1154 г. Но вскоре умер и сам Вячеслав. Удачнее получился тот же ход в следующем поколении: в 1180 г. Святослав, сын Всеволода Ольговича (князя Черниговского и Киевского), принял «старѣшиньства и Киева», в то время как сын Ростислава Рюрик «возя всю Рускую землю» — т. е. реальную власть над землями Киева. В последнем из названных случаев соглашение послужило мостом между гораздо более дальними родственниками (Рюрик был четвероюродным племянником Святослава и на поколение младше), но оно оставалось в силе целых четырнадцать лет, пока в 1194 г. не умер Святослав. [826] Там же. Стб. 471, 623–624; см.: Толочко А. П . Князь в Древней Руси. С. 46–54, где говорится о таких «дуумвиратах» и критикуются попытки отыскать более многочисленные их примеры. Здесь нет признаков системы, переживающей хронический кризис, это — показатель постоянной гибкости, при помощи которой династия могла приспосабливаться к экономическим и территориальным изменениям и обращать их себе на пользу.

В марте 1155 г., после смерти своего старшего брата Вячеслава и после пятнадцати лет постоянных неудач, Юрий Суздальский (последний оставшийся в живых сын Владимира Мономаха) наконец сумел отбросить местных князьков («мнѣ отчина Кыевъ, а не тобѣ» [827] ПСРЛ. Т. 1. Стб. 345. ) и войти в Киев почти без сопротивления. Он умер всего два года спустя, в мае 1157 г. Юрий Владимирович больше всего известен как князь, которому приписывают строительство первых укреплений в Москве, благодаря чему в позднейшей политической мифологии, в которую он вошел как Юрий Долгорукий, основатель Москвы, значение его заметно выросло. Но в реальной жизни для князя Юрия, при всех его серьезных мероприятиях по укреплению, развитию и украшению северо-восточной отчины, венцом стремлений оставался «стол деда и отца» в Киеве.

В данном контексте нет уже ничего странного в том, что сын Юрия, Андрей, собрав разношерстных союзников, взял Киев в 1169 г. В сущности, карьера Андрея вполне соответствует нормам его века. В 1157 г. он пристроился в Суздале, довольно традиционным образом нарушив традицию: Юрий распорядился, а Андрей согласился с его распоряжением, что Суздаль будет унаследован другим его сыном. Но после смерти Юрия Андрей нарушил клятву (естественно, по просьбе населения). [828] ПСРЛ. Т. 2. Стб. 478, 490, 595. Придя к власти, он занялся обычным в этой ситуации делом — стал обезвреживать своих ближайших родственников и соседей. В 1161 г. последовало изгнание в Византию сразу двух его братьев, мачехи и племянников; [829] Там же. Стб. 520–521, год 6670. Может быть, это «ультрамартовский год» (см.: Бережков Н. Г . Хронология русского летописания. С. 175). Впрочем, летописная хронология в рассказе о событиях 1160-х гг. особенно запутана. князь разбил волжских болгар (1164 г.), утвердился в Новгороде, занимался укреплением и украшением своих городов. У него не было серьезных оснований затевать крупный территориальный конфликт со своим старшим родичем, Ростиславом Мстиславичем, который благополучно правил в Киеве (1159–1167), и Андрей не делал этого. Он обратился на юг только после смерти Ростислава, когда младший брат умершего князя был изгнан из Киева еще одним племянником-честолюбцем. Поход Андрея, который возглавлял его сын, получил поддержку со стороны родственников Ростислава в Смоленске.

Все это было в порядке вещей. Необычным же было решение Андрея посадить на стол в Киеве своего брата Глеба, а самому остаться на северо-востоке. Такая расстановка сил была удобна и, пожалуй, выгодна обоим братьям. Андрея всегда занимало прежде всего развитие его отчины, а Глеб, княживший предыдущие пятнадцать лет в Переяславле, имел прочные корни на юге. [830] Очерк его биографии см.: Рапов О. М . Княжеские владения… С. 151. И все же, приняв такое решение, Андрей нарушил обычаи отцов и дедов. На протяжении, по крайней мере, ближайших 150 лет ни один из старших князей, получив возможность властвовать в Киеве, не выбирал вместо этого другое княжение. Тем более не могло быть речи о том, чтобы Андрей чтил киевского князя «как отца». Наоборот, Андрей считал, что именно он, правитель северо-востока, обладает таким положением и такой властью, которые позволяют ему указывать южным князьям, что им следует делать. После смерти Глеба 20 января 1171 г. Андрей приказывал кандидатам то явиться в Киев, то удалиться прочь, ругал их, если они не делали, что он велел, он был признан ими своим « отцом» и отдавал Киев тому или иному князю по своему выбору. [831] См., особенно: ПСРЛ. Т. 2. Стб. 566–570.

Но только до поры до времени. В 1173 г. двое молодых Ростиславичей, Рюрик и Мстислав, решили, что с них довольно. Когда от Андрея привезли обычные безапелляционные инструкции, они публично опозорили посланца, сбрив ему бороду и волосы, и отправили восвояси с сообщением: «Мы тя до сихъ мѣстъ акы отца имѣли по любви. Аже еси сь сякыми рѣчьми прислалъ не акы кь князю, но акы кь подручнику и просту человеку. А что умыслилъ еси, а тое дѣи». [832] Там же. Стб. 573; ср. в «Русской Правде» о бороде как признаке достоинства. Андрей пришел в ярость. Он составил новую коалицию, чтобы силой добиться своего, но на этот раз ничего не вышло. Ростиславичи, прежние его союзники, взяли сторону князя Владимир-Волынского, Ярослава Изяславича, которому и предложили Киев. Силы Андрея с позором отступили. А на следующий год он был убит собственными слугами в своем дворце в Боголюбове. [833] ПСРЛ. Т. 2. Стб. 580–595; Лимонов Ю. А. Владимире-Суздальская Русь. С. 80–98. Отметим ненадежность хронологии этих событий в рассказе о них в кн.: Hurwitz Е. Prince Andrej Bogoljubskij. Р. 18–20.

О мотивах поведения Андрея и его устремлениях много спорили. Поскольку по краткому изложению событий нельзя судить об их идеологическом фоне, мы вернемся к этому вопросу позже. Но если рассматривать их в непосредственном контексте династических и межобластных взаимоотношений, действия Андрея вполне соответствуют общему направлению эволюции. Его дед, Владимир Мономах, был южным князем и энергично трудился над развитием северо-восточных областей, которые все еще казались дальними и опасными. Юрий, младший сын Мономаха, был посажен на один из этих дочерних столов, и также не жалел сил на развитие подчиненных ему территорий, однако на протяжении свыше тридцати лет правления на северо-востоке сохранял уверенность в том, что юг все равно важнее. Андрей Боголюбский был северо-восточным князем, для которого на первом месте стояла его отчина, хотя и он постоянно вынашивал сгубивший его замысел распространить власть своего рода на юге. Брат и преемник Андрея, князь Всеволод Большое Гнездо (ум. в 1212 г.), завершил этот цикл. Он участвовал в неудачном походе 1173 г. и научился кое-чему на ошибке брата. Время от времени он пытался управлять политикой, оказывать влияние и даже прибегать к угрозам, но в целом не проявлял большой склонности напрямую вмешиваться в южные дела. [834] Лимонов Ю. А . Владимиро-Суздальская Русь. С. 99–116. После 1173 г. соперничество за власть над Киевом осталось на долю князей Смоленских, Черниговских, Владимир-Волынских и, наконец, Галицких. Для северо-восточных князей более важной была борьба за Новгород.